Но уже прибежала на крик молоденькая толстушка в белом халате. Толстушка склонилась над ним:
— Больной, вам плохо?
Он не понимал, хорошо ему или плохо, но на всякий случай ответил:
— Нет.
— Тогда можете подождать минуточку, да? — угодливо спросила она и, не дожидаясь ответа, выбежала в коридор, не закрыв дверь. Из коридора ворвался слабый дух щей. Не стук каблуков — шлепанье тапочек. И далекий голос толстушки, сообщивший кому-то:
— Он очнулся, Юрий Серафимович! Я же говорила, что он сегодня очнется, вот он и очнулся!
Теперь каблуки. Твердые, решительные, мужские.
Юрий Серафимович был тридцатилетним спортивным и, судя по не дежурной, а естественной улыбке, жизнерадостным человеком. Белый халат еле слышно потрескивал, когда он присаживался на табурет рядом с кроватью. От халата исходил приятный запах чистоты и крахмала.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Юрий Серафимович.
— Не знаю, — честно признался он.
— Еще не знаете, — уточнил Юрий Серафимович, теплыми пальцами посчитал пульс лежавшего в кровати и спросил застенчиво: — Кто вы?
— Кто я? — Он как бы повторил вопрос.
— Да, да, — подтвердил свой вопрос Юрий Серафимович, — кто вы?
— Кто я? — задал встречный вопрос он.
— Вы не знаете, кто вы? — осторожно удивился Юрий Серафимович.
Он помолчал недолго и откликнулся печальным эхом.
— Я не знаю, кто я.
— Успокойтесь, успокойтесь… — Юрий Серафимович еще раз улыбнулся, но на этот раз улыбочка была явно принужденной. — Вероятно, у вас после сильнейшего шока временная потеря памяти. Это проходит, это всегда проходит.
— Какой шок? — Его вопросы были тяжелы и просты.
— Шок, полученный вами одновременно с ожогами, вывихом правого плеча и серьезным сотрясением мозга при автокатастрофе.
— Какой автокатастрофе? — продолжал тупо недоумевать он.
— Вы попали в автокатастрофу, — терпеливо и почти по слогам, как дефективному, стал рассказывать Юрий Серафимович. — Ваш автомобиль «жигули» на повороте сорвался с обрыва. Вы — неместный и, вероятно, поэтому не знали коварного поворота на дороге. Ваш «жигуленок» дважды перевернулся и загорелся. И тут произошло два чуда: непонятным образом вы с таким сотрясением мозга сумели выбраться из горящей машины и бросились в нашу речку. Это первое чудо. А второе чудо, что вы, лежа без сознания в воде, не захлебнулись. Вы — замечательный везунчик, и я уверен, что с вами будет все в наилучшем порядке.
— Где я?
— Вы в больнице.
— Где я? — раздраженно повторил он.
— Вы в районном центре Мельники, что в двухстах верстах от Первопрестольной. Такой ответ вас устраивает?
— Не знаю. — Он действительно не знал, устраивает его такой ответ или нет. Он ничего не знал.