— Ну а как он сейчас в психическом плане? — стараясь быть на уровне, коряво выразился Смирнов. — Вспомнил хоть что-нибудь?
— Ни хрена! — почти радостно заявил Юрий Серафимович. — Меня этот случай крайне заинтересовал.
— Меня тоже, — на ясном глазу признался Смирнов. Типовая больница, одинаковая и в Адлере, и в Находке, и в Моршанске. Двери, двери, закуток для дежурной, опять двери. И у торцового окна напротив сортира и пожарного ящика — бокс.
У бокса остановились. Юрий Серафимович глянул на Смирнова лукаво.
— Вы готовы, Александр Иванович?
— А черт его знает!
— Тогда пошли.
Человек смотрел в потолок. На шум открываемой двери обернулся и встретился глазами со Смирновым. Без эмоций смотрели и смотрели.
— Не он, — твердо заявил Смирнов. — Это не он! — Поставил сумку на пол, прожурчал молнией, вытащил три пластиковых кулька с бананами, виноградом и апельсинами, поставил, с трудом уместив, на тумбочку и пожелал: — Пожуешь винограду, может, вспомнишь что. — Человек неотрывно смотрел на него. — Говорить-то можешь, парень?
— Могу, — хрипловато ответил паренек.
— Уже слава богу.
— Значит, не он? — непонятно-угрожающе спросил Юрий Серафимович.
— Нет, не он, — даже с вызовом подтвердил Смирнов. Человек вновь повернулся на спину и вновь уставился в потолок.
— Вам нехорошо? — спросил врач.
— Мне хорошо, — сказал потолку человек.
Смирнов осведомился о нем как об отсутствующем стремительными вопросами:
— Он что — так и лежит? И в сортир не ходит? А если ночью пожар?
— И сидит, и стоит, и ходит. Сию же минуту — привычный депрессивный минор. Ну а насчет пожара… — Юрий Серафимович призадумался и весьма находчиво ответил: — Типун вам на язык.
— Заслужил, — признал свою промашку Смирнов. — Когда стемнеет, чем он занимается? Ведь надо же человеку чем-нибудь заниматься. Вот так в потолок смотрит?
— Читает иногда, но без интереса.
— Какой же тут интерес, когда ни хрена не помнишь? А по ночам к нему заходят?
— Если уж очень ему что-нибудь понадобится, звонок к дежурной сестре под рукой, — продолжил объяснения Юрий Серафимович. И наконец-то спохватился: — Тысяча вопросов. В связи с чем?
— Просто я, как всякий старик, бесцельно любопытен. Да и паренька жалко. Надо же, такая беда! — Смирнов, демонстрируя, какой он старик, мелко покивал седой башкой.
— Его не жалеть, а лечить надо, — наставительно заметил Юрий Серафимович, который, как все врачи, был немного проповедником. Но и похулиганить мог: — Вылечу я этого бугая, и, боюсь, жалеть не его, а нас придется!
— Я все слышу, — тускло обиделся человек, по-прежнему глядя в потолок.