«Или противогаз?» — мелькнула у Шурки безумная мысль.
И стонал.
— Что же он видит? — испуганно шептал Бобка. — Что это?
Валя оттягивал пятерней кожу на щеках, тянул то губу, то нос и мотал головой. Но прошел и это.
Он опять стоял и осматривался.
— Ищет, — объявил Бобка.
Валя шел, крутил головой. Изредка помогал себе руками. Отодвигая ветки, переворачивая камни.
— Что?
— Не что, а кого.
Валя шарил и вздыхал. Бобка молча глядел. Вдруг лицо его осветилось:
— Вранье.
Валя вздыхал.
— Какает он сейчас. Вот и кряхтит.
Шурка не успел возразить.
— Ты сам слышал, — пояснил Бобка, — Луша письмо читала. Валя большой написал. Жив, немного ранен, в госпитале.
Валя засопел. С шумом втягивал воздух. Нижняя губа выдвинулась балкончиком. Закрытые глаза стали похожи на две фасолинки. Покраснели. Рот открылся. И Валя закричал. Так, что Шурка и Бобка отпрянули от ящика. Тоненько и страшно:
— И-и-и.
В стране Младенческих снов он искал своего папу.
Шурка сунул руки в ящик, вынул Валю. Голова младенца легла ему ровно в локоть. Фасолины разгладились, балкончик задвинулся, руки обмякли.
— Хорошо тебе, парень? Угрелся? — шепотом спросил его Шурка. Но глаза не раскрылись. Валя мелко закивал. Мягко стукался лбом Шурке в свитер. Ротик чмокал. А руки начали водить по свитеру, грести. Глаза опять порозовели: Валя начал злиться. Кивать чаще. Чмокать громче. Грести сердитее. «Он сисю ищет, — понял Шурка. — На мне!» Стало стыдно и немного противно. «Да ну тебя, Валька. Дурак. Гадость какая». Он понес его к комоду. А Валя все тыкался, стучал лобиком Шурке в грудь, греб все нетерпеливее. И был такой теплый. Такой глупый.
На душе у Шурки стало совсем худо. Бобка, напротив, повеселел.
— Теперь я и сам вижу: все он нам наврал. Лишь бы глаз выдурить. А письмо — это факт, — рассуждал Бобка за его спиной. — Написал ведь Валя большой? Написал. В госпитале он. Жив. Даже ранен только чуть-чуть. Уже и поправился небось. А тот — врет. В Ленинграде врал. И опять врет. Теперь я убедился.
У Шурки защипало в носу. Валино лицо расплылось в мокрое розовое пятно.
— А тебе чего?
Шурка тянул руку.
— В туалет.
— Иди.
Шурка вышел из класса. Прошел по гулкому коридору. Сквозь едкий пахучий рукав, тянувшийся из всегда открытой двери туалета. Ее не закрывали никогда. Двери в самом туалете тоже давно были сняты. Чтобы не собирались курить старшеклассники.
На цыпочках мимо учительской, в которой всегда виднелись склоненные головы: у кого не было урока, сидели проверяли домашние задания.
Вышел через черный ход.
И побежал.
Больницу он нашел быстро. «Каменная», — сказал Ловец снов. Каменных домов в Репейске было немного.