— Ладно, не старайся, если не умеешь. — Он почесал краем воронки губу под колючими рыжими усами. Склонил набок голову с ершистой (тоже рыжеватой) прической.
— Ну и как ты сюда попал… Август Икголовка?
— С позволения вашего величества… я… влетел в окно.
— Ну, если и влетел, то без позволения моего величества… Однако не вешай мне на уши ботву. Насколько мне известно, юные подданные империи еще, слава Богу, не научились отращивать крылья.
— Я, с позволения ва… то есть без позволения… не на крыльях.
— Тогда как же? Парение духа?
— С поз… На тыкве-чихалке, ваше величество… ик… Ик!
— Прежде всего перестань икать.
— Хорошо, ваше им… ик…
— Ты что, не понял? Это мой императорский приказ!
— Слушаюсь, ваше императорское величество! — Авка вытянулся в струнку и понял, что больше не икнет ни разу в жизни.
— Вот так-то… — Валериус Третий поставил пистолет воронкой на зеленый письменный стол. Сел в обширное кресло с золотыми львиными мордами на подлокотниках. При этом его мундир сморщился на животе, серебряные эполеты на худых плечах приподнялись, а витые шнуры на груди закрутились восьмеркой. — Садись… Икголовка.
— С позволения вашего величества, просто Головка…
— Все равно садись.
— Я не смею при вашем величестве…
— Садись тебе говорят!
Авка, как подрубленный, опустился на краешек дивана.
— Тот-то же, — буркнул император. — А теперь рассказывай. Про чихалку.
— Видите ли, ваше величество… тут случилось открытие…
Говорить было страшновато, но ослушаться — еще страшнее. И Авка сбивчиво рассказал, как придумали микрочих.
— Этого мне еще не хватало… — скорбно сказал император. — Представляю, что теперь начнется на дворах и улицах… Видимо, придется взять выращивание чихалок под государственный контроль. А начальника дворцовой охраны я уволю на пенсию.
— За что, ваше величество?!
— За то, что не предусмотрел такой способ проникновения во дворец! Старый ротозей…
— Ваше величество, не надо! Он же не знал… Получится, что из-за меня пострадал еще один невиноватый…
— Вот как? А кто первый?
— Это… ваш главный астроном… профессор Никус Трипалка.
— Л-любопытно. И в чем же он виноват? То есть не виноват?
— Ни в чем… Это все я…
— Что ты?
— Ну… что киты сдвинулись…
— Сейчас, кажется, я сдвинусь…
— Не надо, ваше величество! Я все объясню… Я ведь за этим и прилетел…
— Н-ну?.. — Валериус Третий подался вперед.
— Ох… сейчас… — И понурив голову, тяжко сопя, трогая помусоленными ладонями колени и царапая башмаками паркет, Авка поведал всю историю. Без лишних подробностей. Про шароглотов, например, даже не упомянул, это не имело отношения к делу. Не все ли равно, как он вернулся! Но про Уко Двуполовинуса и китов Авка рассказал во всех деталях. И, конечно, пришлось признаться: чего ради он, Август Головка, ринулся во все эти приключения. Про девочку Звенку…