— Мама! — завопил вдруг Гуська и шарахнул палкой по болотной каше.
— Ты чего?! — взвился над кочкой Авка.
— Паук-мохнатка!.. Я их пуще всего на свете боюсь.
— Я тоже, — честно сказал Авка.
— Я, наверно, больше. Я… чуть струю под себя не пустил.
— Ну и пускай на здоровье. Все равно без штанов. Только не ори так больше, а то я… тоже… Ай! — Страшилище на мохнатых лапах подобралось и к Авке. Он перепуганным ударом зашвырнул его за дальнюю кочку. Оттуда проплюхали животами две полновесные жабы. Палку обмотала собой желтая суслепка — некусачая, но отвратительная. Авка метнул ее прочь как из пращи. Гуська сзади взвизгнул и плюхнул палкой опять.
"Дурак я! Надо было оставить его на берегу". Но теперь до Щетинистого острова было ближе, чем до оставшейся сзади земли. Сухой осокорь чернел в желтоватом мареве. Он казался громадной, нарисованной тушью обезьяной-раскорякой.
— Гуська, оглядывайся чаще, запоминай дорогу. Обратно-то пойдешь один.
— Я и так… чтобы они опять не… ай! Впился все-таки!
Авку мохнатки тоже куснули два-три раза. Укусы ныли.
— Гусь, давай я возьму тебя на плечи.
— Не-е! Оба плюхнемся с головой… Да уже близко!
Всякий путь кончается, кончился и этот. Твердый остров с царапающим ноги сушняком показался раем. Жесткой травою соскребли с ног болотную грязь. Поплевали на ладони, потерли паучьи укусы. Полегчало…
Сквозь высохший, звонко шуршащий тростник пошли на взгорок.
Наклонный ствол осокоря оказался громадным — пять человек не обхватят. Авка и Гуська запрокинули головы. Черепаха не наврала. Высоко, у самой развилки, чернела круглая дыра.
— Заберешься? — неуверенно сказал Гуська.
— А чего! Тут вон какие выступы! — И цепляясь за наросты на коре, Авка полез как по склону выпуклой скалы.
Было нетрудно, мешали только висевшие на шее башмаки и фонарик. Но и с этой помехой Авка добрался до дупла без единого роздыха. Глянул в дыру. Чернота. Посмотрел сверху на Гуську. На его тревожное глазастое лицо.
— Ну? Что там видно? — крикнул Гуська.
— Там видно н и ч е г о, — честно сказал Авка. — Только пахнет как в погребе. Сейчас засвечу фонарь.
Цепляясь локтем за край дупла, он вынул из кармана коробок, зубами вытянул из него спичку. Чиркнул головкой о кору. Желтый огонек осторожно просунул под стеклянную колбочку. Фитилек оделся плоским пламенем.
Внутри дупла, недалеко от кромки, Авка нащупал выступ. Надел на него тесемочную петлю фонарика. Огонь высветил вогнутые, обросшие чем-то стены "трубы" и уходящие вниз железные скобы.
— Гуська, я вижу ступеньки! Значит, здесь уже кто-то бывал! Ничего страшного!.. Ну, всё! Я пошел! — Он перебрался ногами через край, нащупал ногой верхнюю скобу. — А ты, Гусенок, давай домой! Скажешь там как договорились! Ну, ты помнишь! Да?