— Во всех газетах одно и то же, — зевнул Авка.
— Кроме этой… — Гуська выдернул из клетчатого кармана на трусиках сложенный желтый лист. Это была газета под названием "Чистая правда, вам говорят!" Независимое и не подчиненное императорской цензуре издание. Его распространяли не почтальоны, а нанятые редакцией громкоголосые мальчишки. На первой странице "Чистой правды" крупными буквами было напечатано, что всякие призывы к спокойствию — чушь на тыквенном масле. Что император проморгал приближение катастрофы, вот и призывает всех не волноваться. Да еще сваливает вину на несчастного директора обсерватории. Он отправит беднягу на бессрочную каторгу, а сам на своем королевском тыквокате удерет на главную вершину Тыквогонии — гору Золотой Пуп, куда, конечно же, не доберутся воды всемирного потопа.
— Ой-ёй-ёй… — тихонько сказал Авка. И скорчился от нового, похожего на сверлящую зубную боль страха.
— Да чепуха же это! — весело успокоил его Гуська.
— Что — чепуха?
— Ну, разве можно забраться на Золотой Пуп на тыквокате? Они даже на Горке буксуют!
— При чем здесь тыквокат? При чем здесь Пуп? Я про главного астронома… про Никуса Трипалку. Его же — на каторгу. А он же ни в чем не виноват!
— А… почему не виноват? — глупо сказал Гуська.
— Ну, как он мог всё это предвидеть?! Откуда он знал, что какой-то Август Головка свалится в подземный мир и уговорит китов…
— Не ты ведь их уговорил, а этот… Половинкус.
— Уко Двуполовинус. А я — его…
Авка беспомощно сел на пол у подоконника. Гуська — рядом. Попытался заглянуть в Авкино лицо. Спросил шепотом:
— И что теперь?..
Авка горестно шевельнул плечами.
Гуська неуверенно сказал:
— Ведь никто в Тыквогонии не знает, что всё это из-за тебя. Только я знаю. Но я же никому же никогда не скажу…
— Ты-то не скажешь, — благодарно и печально прошептал Авка. — А сам-то я… если из-за меня человека на каторгу…
Гуська ткнулся носом в побитые на Горке колени. Все тыквогонские школьники, даже в первых классах, знали, что сваливать свою вину на другого — гугнига. И если из-за тебя сильно пострадал невиноватый — будешь ты бзяка с отпадом до конца жизни. А здесь… здесь вообще получится бзяка всемирного масштаба.
— Авка… давай признаемся, что это мы вдвоем. Я ведь тебе помогал…
— Спасибо, Гусенок, — всхлипнул Авка. — Ты вот что… Если там, на каторге, разрешают свидания, ты меня навещай иногда, ладно? И… если материки соединятся, разыщи Звенку. Пусть она меня тоже хоть разок навестит…
— Авка, маленьких ведь не отправляют на каторгу! Ну… может, еще раз пошлют к баронессе, вот и все!