Подобное толкование украинского кризиса не должно удивить тех, кто знаком с интеллектуальной и культурной традицией России. С одной стороны, она давно уже вносит немалый вклад в созидание культуры общемировой, с другой — веками была отрезана от западнохристианского мира и не однажды враждовала с различными странами Западной и Центральной Европы. Чего сегодня больше в той смеси любви и ненависти, что Третий Рим испытывает к Первому? В долгом, почти двухсотлетнем споре русских западников и славянофилов — о том, принадлежит ли Россия к западной цивилизации либо идет особым путем, исполняя некое предначертание, — голос наследников славянофильства теперь звучит громче.
Борьба же Украины за независимость имела целью движение только в одну сторону — Европы. Это определено историей пребывания страны на линии разлома между западным и восточным христианством, центральноевропейскими и евразийскими державами, а также их политическим и общественным наследием. Нахождение на границе нескольких культурных полей облегчило превращение страны в зону контакта, где люди разных убеждений должны были научиться жить в одном пространстве. Тот же фактор привел к возникновению региональной пестроты, на которой теперь играют участники войны. Украина давно известна культурной гибридностью своего населения. Но сколько гибридности может позволить себе страна, чтобы не рухнуть под ударами гибридной войны? Ответом на этот важный вопрос послужит исход нынешнего русско-украинского противостояния.
Проевропейскую революцию на Украине через четверть века после распада СССР можно рассматривать как продолжение очарования Европой времен холодной войны, свойственного западным соседям Украины. Для диссидентов Польши, Чехословакии и других стран соцлагеря это чувство превращалось порой в национальную религию. Майдан и война заставили украинское общество сменить геополитические ориентиры с балансирования между Востоком и Западом на прозападную ориентацию. Доля тех, кто положительно относился к России, упала с 80 % в январе 2014 года почти вдвое к сентябрю того же года. В ноябре 64 % процента опрошенных поддержали вступление Украины в Евросоюз (при 39 % в ноябре 2013 года). В апреле 2014 года лишь треть украинцев поддерживала членство в НАТО, в ноябре — уже больше половины. Несомненно, испытания войны не только объединили большинство жителей страны, но и подтолкнули их к однозначной ставке на Запад.
В ходе истории проигранные битвы, горечь утраты близких и открытая рана аннексированных земель не раз выступали мощными стимулами образования крепкой, солидарной национальной идентичности. Разделы Речи Посполитой в конце XVIII века стерли это государство с карты Европы, зато стали исходной точкой формирования современного польского национализма. Покорение Наполеоном Германии в начале XIX века подстегнуло развитие идей пангерманизма и современного германского национализма. Память о поражении и утрате территорий разжигали национальный пыл французов и поляков, сербов и чехов. Украину насильственное изменение границ и тяготы войны толкнут, вероятно, на тот же путь.