Мать устроилась в кресле напротив, подобрала ноги:
– Саша, как мы могли так долго обманываться?
Морщась от боли, я поправил диванную подушку.
– Мам, в музее Гетти я поразился оптической иллюзии фресок. Я тогда сказал Виктору, что мы часто видим то, чего не существует. А он усмехнулся и ответил: «Зато мы не видим того, что под носом». Мы оба оказались правы: я видел каких-то воображаемых иранцев там, где их не было, и не видел того, что было прямо перед глазами.
– Так иранцы вообще не имели никакого отношения ни к убийству в Кабуле, ни к нашим ограблениям?
– Никакого. Никакие секретные службы, ни иранские, ни русские, никакой ВЕВАК, никакое Министерство информации – никто из них не взламывал наши квартиры и не пытался выманить у нас газырь.
– Я почуяла неладное, как только ты сказал, что Виктор спрашивал, что такое газырь.
Я кивнул. Движение отозвалось болью.
– Да, он так старательно пытался отмежеваться от всего связанного с газырем, что перестарался. Жаль, что я так поздно сказал это тебе. После смерти отца он поверил, что газыря у тебя больше нет. И только из моего интервью случайно узнал, что газырь по-прежнему у нас. Он попытался найти его сначала в моем доме, а потом у тебя.
– Но как он мог попасть в мою квартиру без ключа? Дверь-то осталась не взломанной, и консьерж его не видел!
Я уже научился думать не хуже рецидивиста:
– Патрик носит твои ключи вместе со своими?
– Да, на одной связке, в кармане. Но они у него, никуда не делись.
– Если Виктор следил за ним, колоноскопия могла оказаться удачной возможностью. В клинике можно запросто выкрасть ключи из оставленной в палате одежды, успеть скопировать и вернуть.
– Хорошо, но как он мог проскочить незамеченным мимо консьержа?
– Это совсем просто. Вошел в гараж за машиной какого-нибудь жильца, а оттуда уже поднялся на лифте прямо на твой этаж. Но газырь он не нашел и у тебя, и тогда ему пришлось снова возникнуть в моей жизни. К этому времени я собрал страшных историй и городских мифов на длинный шведский сериал и вывалил ему все, что надумал об иранских охотниках за газырем.
– Ты был не так уж далек от правды. И газырь наш – самый настоящий.
– Да, только за ним никто, кроме самого Виктора и Самиры, не гонялся. Но нет прикрытия плотнее, чем дымовая завеса конспирации и секретных служб, и Виктор умело воспользовался этим. Сочинил, что ФБР расследует эти убийства, что в Бюро для этого создана специальная группа и поскольку это дело затронуло нас, он якобы воспользовался старыми связями и добился перевода в эту группу. Отговорил меня обращаться в полицию, уверил в помощи ФБР и сам стал моим контактом с Бюро. Это был прекрасный способ контролировать меня.