— Кормила старуха всякой дрянью. Бить, правда, нас не били.
— У другого помещика было куда хуже. Одного нашего до петли довел, второго из ружья застрелил.
— Вас только трое? — спросил Ольшан.
— Поляки еще были. Они ушли.
— Где помещица? Показывайте.
Ребята и старший из красноармейцев, сержант, повели Ольшана наверх. Помещица и верно оказалась старухой, похожей на одну из тех, что были в золоченых рамах. Но одета победнее, в черном платье. На руках у нее никаких украшений.
Отвечая на вопросы, она терла платком виски и лоб. Муж ее давно умер. В хозяйстве — пять лошадей, коровы, свиньи, птичник. Земли — восемьдесят два моргена…
— Морген — это что такое? — спросил Ольшан у ребят.
— Говори, Заяц, ты все знаешь, — двое толкнули паренька, самого тощего, с цыпками на руках.
— Мера такая у них, — ответил тоненьким голоском Заяц, простудно шмыгая носом. — Это значит, сколько может человек вспахать плугом за один день или выкосить травы. Всего у нее гектаров тридцать. По-здешнему — много.
Немка, не понимая русского языка, подумала, что говорят о ее жизни и смерти, и стала уверять Ольшана и сержанта в своей безгрешности: у нее работникам жилось хорошо, и хотя был приказ всем эвакуироваться, она, как видите, не послушалась и осталась — никакой вины перед русскими за собой не знает.
Ольшан сказал по-русски:
— Куда бы ты побежала, карга чертова!
— Не гляди, что старая, — шепнул Заяц. — На лошади знаешь как ездит? Галопом.
— Спроси, есть ли в селе немцы, не прячутся ли с оружием, — сказал сержант.
Ольшан спросил и перевел ответ:
— Говорит, не знаю о таких. Она просит русских солдат не трогать в зале картин, не портить их — это портреты предков.
— На кой они нам, — сказал сержант. — Идемте.
— Хитрая и вредная старуха, — покрутил головой Ольшан. — По глазам вижу — злая. Верно, Заяц?
— Верно. За людей нас не считала. Сволочь старуха.
В штабе Ольшан доложил о русских ребятах и помещице — других немцев и вообще цивильных людей в селе, по- видимому, нет.
— Отправить ее завтра утром в тыл, — распорядился замполит. — Здесь воинская часть, передний край, и никого из гражданских лиц не должно быть. Пусть помещица перебирается со своими коровами и свиньями в другую деревню. Ребят надо отправить по дороге в запасной полк.
Вскоре в штаб прибежали эти самые три паренька, и Заяц, озабоченный и взволнованный, сообщил, что помещица исчезла и в конюшне нет верховой лошади и дамского седла нет.
— Я же говорил, что старуха здорово ездит, — добавил Заяц.
— А сержант наш где?
— Там остался. Они все до единого не спят.