А вдруг я и в самом деле превращусь в одну из них? Маска прирастет к моему лицу, станет моим лицом - не навек, лишь до тех пор, пока ее снова не сорвут, а я не рассыплюсь снежной пылью...
«Прости, - попросила я незнакомую среброликую, поднимая руки, - не по своей воле я делаю это».
Холодный металл коснулся моего лица, и я прикрыла глаза, а когда открыла, чтобы взглянуть сквозь прорези маски...
Мир изменился.
Зал больше не был темным, он сиял и переливался, будто зимние радуги над далекими горами - их часто видно было с перевала. Райгор, слуга, огни факелов и лампы светились ярче всего, золотым, малиновым, багровым, как угли в очаге, а всё прочее кругом казалось фиолетовым и синим, изумрудно-зеленым и серебристым, и даже тени не были непроглядно-черными, они едва заметно мерцали и словно шевелились...
- Ну что, еще не превращаешься? - ворвался в мои мысли голос Райгора.
- Нет, - я быстро сняла маску, положила на место и принялась растирать себе щеки. - Какая она холодная, просто ужас, до чего!
- Да, здесь нежарко, металл остыл, - кивнул он. - Ну что ж, идем?
- Как скажете, господин, - ответила я, а когда Райгор отвернулся, быстро сунула маску в глубокий карман юбки, обмирая от собственной дерзости.
К счастью, он ничего не заметил. А может быть, сделал вид, будто не заметил...
Уже в своих покоях, отпустив Мадиту (кажется, конюх все-таки сподобился прямо сказать, что она ему по нраву), я вынула маску, что бы рассмотреть как следует.
Она по-прежнему была обжигающе холодной, словно не пролежала все это время в моем кармане, близко к телу. Любой металл уже нагрелся бы, но только не маска.
Мне показалось, будто тонкий, едва намеченный рисунок немного изменился, а линии его чуть заметно мерцают и словно бы пульсируют, но, скорее всего, это была просто игра моего воображения и отсветы свечных огоньков.
Интересно, а какой меня увидел Райгор в этой маске? И какими видят свои отражения среброликие, если вообще отражаются в зеркалах?
Знаю, выдавать себя за одного из них смертельно опасно: я помнила легенду об одном пылком юноше, влюбившемся в юную среброликую, в ее голос и смех, грацию движений и дивной красоты фигуру. Ясное дело, ее соплеменники никогда не жили меж людьми, нечего и думать было просить ее выйти замуж за простого смертного!
Тогда юноша нашел знаменитого ювелира в далеком-далеком краю, мастера, который умел выковать птице крыло взамен сломанного, каждую тонкую косточку, каждое перышко... Жаль только, летать с ним птица не могла, но взглянешь - и не отличишь от настоящего!