Не лучше обстоят дела и в стане князя Черниговского. После гибели Владимира, Святослав болен, наемники разбегаются унося с собой награбленное ранее добро. Их ловят, вешают или рубят на месте, но это не останавливает других. Дружина и гридни князю верны, боевой дух высокий. Готовы порвать любого, кто скажет слово поперек суверену. Северянское ополчение тоже не бежит под ударами противника, только вот с кормежкой для войск совсем худо стало. Куряне-смерды устраивают завалы и рогатки на летниках и главных проезжих трактах. Беспредел выматывает, требует отрывать силы от сборных полков.
Но не только это заставляет задуматься. Барсук упоминая об этом наложил на лицо знак малой Перуницы. Дошло до того, что волхвы встали на сторону Изяслава. Это что же нужно было утворить такого, чтоб довести служителей культа до такого шага? Лиходеев сопоставил данные по князю, компонуя мозаику, но так и не мог сделать вывод. То, что Святослав был христианином, не слишком проясняло картину действительности. В поход-то он пошел имея для духовной поддержки войска и христианских священников и волхвов, и даже латинян. Нет, не сообразить.
А Барсук уже сетовал на другое. Ближе к стольному граду, да и на многих дорогах черниговской земли, подняли головы тати. Собравшиеся в ватаги, грабили купеческие караваны, без зазрения совести пачкая души кровью. Торговли совсем не стало, из города выехать боязно. Не убьют, так уж точно ограбят.
– А что на сей счет придворное боярство думает? Помню до моей пропажи, даны со свеями в очередь для найма на службу стояли. Теперь как?
– Эти-то?
Глава семейства зло сплюнул на пол, тем самым выразив свое отношение к инородцам. Валгава на такую выходку мужа лишь приподняла бровь на лице, но промолчала, ей и самой интересен был обобщенный анализ мужика по всему тому о чем судачили горожане.
– Эти нынче сами по дорогам шалят, иные теперь во вражьей дружине желание службу несть имеют. А про бояр, вон Валгава хай расскажет, это ведь она во дворец вхожа, ну ты знаешь.
Лиходеев кивнул.
Тетка Валгава засмущавшись своей такой осведомленности, в одно предложение вместила весь рассказ:
– Боятся они, кто по усадьбам разъехался, оставшиеся по углам шепчутся, поминая князя недобрым словом.
– Прозора часто видишь?
– Это однорукого, что ли?
– Да.
– Частенько. Так ведь на нем не написано о чем он думу думает. Ходит смурной, смотрит на всех как на вражин.
– Значит допекло и его. – Лиходеев улыбнулся своим мыслям. – Ну, а византийка?
– Ходит павой, будто ее все не касаемо.
В избу с шумом вошел Первак, оповестил присутствующих: