Закупки прошли тяжко. Добрыня, тот сам только наездами бывал, все поторапливал, а Степан держался до последнего. Еще и поутру отплыть не смогли, все потому, что догружали остаток. Как же себе в убыток работать? Когда цветные ткани, шелк, золототканую печать в одни руки отдавал, чуть не трекнулся, жаба так давила. Для хозяина разве что чуть-чуть выгадал. Ну не совсем чуть-чуть, но мог бы и больше слупить. Вот вино и иконы по самой высшей ставке ушли, сам не ожидал, что покупатель мехами черной лисы расплатится. Они теперь этот мех арабам продадут у них на него большой спрос. Пряности в княжий дворец сторговали. Только с одним управились, когда уже и на обратную дорогу груз надобен. Степанов фарт подсобил. Они с напарником удачно сторговали соль с карпатских гор привезенную. Это и товар не дешевый для Ростова, Суздаля, и в то же время залеживаться не будет. Теперь бочонки с сим прозрачным как лед камнем ближе к корме крепили. Теперь вон пшеничкой грузят насад. Повезло по такой цене пудов сто пятьдесят взять. Оно то конечно и в Рязани можно нею отовариться, так и здесь не хуже вышло. Куш свой выберут, к гадалке не ходи! Меха в кожаных мешках тонкой кожи в самых сухих местах судна увязали. Тоже прибыток будет.
Добрыня с самого утра не в духе. Как будто не для него старались с напарником. Торопит. Куда так спешить?
– Степка, сучий потрох! Чего медлите? Скоро отплывать!
– Дак, хозяин, вот-вот бочки с медом привезут. Загрузим и двинем. Тем паче ты ж сам сказывал боярыня с нами до Ростова поплывет, так нет ее еще.
– Скоро будет.
– Ну и мы управимся.
– У тебя, варначья твоя душа, завсегда против моих, свои слова найдутся! Пошевеливайтесь!
На пристанях народ шумит. Утро в самом разгаре. Телеги загрузившись отходят, пустые подъезжают. Людин много, кто по делу, а кто и праздно ошивается, приглядываясь к товару. Грузчики в одних портах на босу ногу с лодьи у соседних мостков таскают тяжелую крицу, скатывают бочки. Тоже торопятся. Вот и мед подвезли. Теперь закатить и по бортам увязать. Вона как насад осадку дал.
Со стороны Подола на рысях лошади несли повозку, следовавшую явно к ним. Ездовой покрикивая на животину, лихо подкатив, заставил встать у мостков. Из возка выпорхнула молодая красавишна, в богатых одеждах. Вальяжно распорядилась занести тяжелый сундук на палубу и только потом с улыбкой раскланялась с Добрыней. Тот в свою очередь сошел с судна на берег за белу ручку провел попутчицу на корабль, указав на приготовленную для нее единственную каюту. Вот теперь в нетерпении наехал на Степана.