Ксения надула губку, таким образом якобы выразив обиду словам собеседника, а в глазах искрились бесенята. Не могла скрыть удовольствия с самого отплытия из наскучившего города. Разговаривали тихо, едва слышно перебрасываясь словами. Нечего простым смертным знать тайны их не касаемые.
– Не провинились. Мы в Курске кому-то из значимых бояр на мозоль наступили. Вот и объявил личную войну. Представляешь, затребовал у хозяина головы троих ближников, да так, чтоб на крепостной стене выставил, на всеобщее обозрение.
– Кто ж се учудил? Дознались?
– Нет. Их оказывается, двое было. Один так и вовсе оборотнем оказался. Его как раз Прозор со своими людьми и уничтожил. Жаль, шкуру добыть не смогли. Его в полынью под лед утащило. Но крови попить успел изрядно. Троих княжих советников изничтожил.
– Значит пожалел князь своих людей, а они все едино погибли.
– Погибли да не те, которых запрошено было. Не хочешь узнать кого головой выдать предложено было?
– Ну и кого?
– Ха-ха! Меня, тебя и Прозора.
У купца глаза полезли на лоб. Не ожидал. Прошелся, зачерпнул из стоявшего у мачты бочонка кружку воды, большими глотками выпил. Воровато пробежался взглядом по близким берегам. Если такие дела творятся, ничего не мешает кому либо пустить стрелу в него вон хоть оттуда. Поежился, глядя на раскидистый куст шиповника. Вернулся.
– Значит и я где-то прокололся, подставился. Сколь лет по краю ходил и вот…
– Да ты не переживай. – Подбодрила ведьма. – Их двое всего-то и было. Проверено.
– Было?
– Ну да. Тот, второй, послание князю прислал. Мол, пока князь в Курске обретается, он приедет в Чернигов и изничтожит все княжье семейство. Вот я его в Чернигове и переиграла.
– Убила?
– Лучше. Я его в небытие отправила. Оттуда не вернешься. А прежде чем сгинуть, муки примешь, врагу таких не пожелать.
– Фух! Успокоила.
Купец пошел по палубе на нос судна, протискиваясь между лавок с отдыхающими гребцами, обдумывая услышанный рассказ.
Степан удивился, зная Добрыню добрый десяток лет, понял в каком волнении находится хозяин. Давно таким его не видел. Чем же боярыня так расстроила купца. Перевел взгляд на улыбавшуюся именно ему, Степану, боярыню. Призывный взгляд девы манил, пробуждал в далеких закоулках мозга желание обладать этой женщиной. Мужское естество в портах как-то само по себе стало вставать в боевой режим. Близкий гром со стороны берега нарушил процесс. Вместе с открытым ртом и выпученными глазами пришло осознание чего-то непонятного. После раскатистого громового звука, Степан ясно различил во лбу красавицы кровавую дыру. Глаза боярыни сделались пустыми и стеклянными как бусы привезенные из далекой страны. Улыбка еще не покинула лица убиенной, но на самом лице Степан увидал быстро происходящие перемены.