С возвышенности Святославу хорошо были видны пожары в самом городе, горели крыши домов. Он отчетливо наблюдал картину рукопашной схватки на самих стенах, дым и языки пламени на козырьках крыш галерей. Блаженная улыбка поползла по его холеному лицу. Напор усилился, несмотря на то, что при штурме рва стрелы посекли немало отважных воинов, зато задним рядам уже было легче преодолевать его, шагая по трупам своих соплеменников, снова усеявших сверху новым слоем потери при штурме. Черниговцы рвались на стены. Будто гроздья ягод на виноградной ветке, бойцы телами облепили штурмовые лестницы. Нешуточный бой завязался уже на самих галереях стены, нападавшие пытались протиснуться вниз, туда, за стену к лебедкам и валам механизма опускания моста.
В этой сутолоке оказались Лиходеев с Гораздом. На стенах женщинам приходилось попутно гасить пожары, при этом они часто оказывались в эпицентрах вооруженных столкновений, гибли наравне с воями. Горевшие избы внутри города пытались тушить одни бабы, тоже неся потери от стрел, теперь уже все мужики сражались на стене. На галерее теснота и давка, трупы валялись повсюду, через парапет стены лезли все новые и новые враги. Час назад погиб боярин Милорад, оборвалась еще одна ниточка, связавшая Лиходеева с действительностью. Штурмующих стену, осыпали стрелами теперь только с воротных и боковых башен. Ор и рев в местах столкновений стоял душераздирающий. В какой-то момент, словно прорвавшийся нарыв, черниговцы хлынули по внутренней лестнице вниз, пробились к воротам и сбили щеколды. Рев нападающих огласил округу.
Отбросив ногой зарубленного захватчика, Егор по пояс перевалился через парапет во внутренний двор, глянул, чего так орут от далеких ворот. А увидев как в ворота въезжает конница противника, понял: «Кирдык!». Подался обратно, крикнул Горазду:
– Уходим!
Оба не жалея легких бежали в сторону базы. Нет, переживать тут не о чем, крепость обречена. Сейчас девок в охапку, Воробья и в сам детинец. А уж из него по подземному ходу на волю.
Утро для Желаны было продолжением ночной муки. Все подворье заполнено ранеными. И не просто ранеными, а тяжелыми. К утру умерло три десятка человек и на подходе еще примерно столько же. Помочь им она не в состоянии, уж дюже плохие раны, а она не волшебница. А увечных все несут и несут. Что с такими делать? Горький смрад окутал жилище знахарки. Те женщины, что приданы в помощь, могли хотя бы отлучиться, она же как привязанная, стоны и боль пропускает через себя. Не навредить бы будущему ребенку!
Снова на телегах подвезли очередную партию боли. Сгорбленная старушка, смахнув углом плата выступившую слезу, по мере старческих сил помогла уложить тяжеленного, богатырского роста, бородатого воя. Стащила кольчатую железную рубаху с него, вороша из стороны на сторону. Услыхав стон, по-бабьи пожалела. Снова отволокла очередного под сень яблони, укрывшей крону пожелтевшими листьями. Чтоб солнце не напекло. Уж дюже солнышко сегодня пекучее.