Мы зашли. Номер для курящих. Тяжелые, толстые шторы, через брешь между ними солнце заглядывает внутрь. Пропахший сигаретным дымом гобеленовый номер в коричнево-серых тонах. На журнальном столике стояла бутылка «Моргана», кола в стеклянных бутылках. Мне было неудобно, потому что девушка. Мало ли чего подумает? Может, секс сразу… Я не планировал! Я мечтал! Я представлял себе ее, думал, хорошо было бы. Но если нет, я вообще не расстроюсь. Но было все иначе.
Давай выпьем? Давай выпьем. За встречу, за ее прошедший день рождения. Что будем делать? Пить. Мы этого «Моргана» с утра заглотнули… Погуляли по городу, болтали обо всем — бывает такое чувство, как будто бы человека всю жизнь знаешь… Ну всё, я уехал.
Во время этой встречи мы впервые поцеловались. А остальное как в тумане, я к тому же накануне не спал всю ночь. Помню номер гостиницы «Октябрьская», «Моргана» для храбрости, кровать, солнечные улицы Петербурга, набережную канала Грибоедова и ее руку в моей. Это всё.
Наши отношения развивались стремительно. Марина доучивалась в институте, ей нужно было сдать еще один экзамен. Она приехала на выходные ко мне в Москву, а осталась со мной на месяц. Практически сразу слиняли с ней в Крым. У меня не было загранпаспорта. Мы подумали, куда можем с ней съездить вдвоем попутешествовать. И я сказал, только не за границу. И Марину это очень удивило.
Мы приехали в Симферополь. К нам подошел таксист:
— Куда ехать?
— Нам в Коктебель.
— 50 долларов.
— Нормально. Поехали.
А тогда 350 долларов в месяц стоило квартиру снять. Седьмая часть — дорога. Недешево, конечно, но и не так чтоб прямо настолько дорого, чтобы рейсовый автобус ждать. Мы сели в такси, поехали, а на середине дороги водитель нам говорит, что 50 долларов стоит только одно посадочное место. И мы приезжаем и платим ему двести долларов. Развели нас с Мариной. А мы доверчивые люди, неконфликтные. Он меня не узнал, не в этом дело. Обыкновенный лохотрон: выходит влюбленная парочка с вокзала, за 50 поехали, не торгуясь. Марина пыталась возмущаться, но я сказал: надо забить и забыть об этом. Вот и эллинг мы сняли за какие-то безумные деньги: в сутки платили тоже около 50 долларов. Эллинг — это такой домик на воде, на первом этаже стоит лодка или яхточка: у кого что, на рельсах прямо в воду съезжает, а на втором этаже спальня, кухня, душ. Что-то вроде дачи на воде.
Был в разгаре чемпионат Европы по футболу. В финале играли Греция и Португалия. И мы ходили смотреть игру в местный спорт-бар — кафе с телевизором. Мы забронировали столик, на нем стояла бутылка серебряной «Ольмеки», какие-то закуски. Мы пили текилу и болели за португальцев, а все остальные посетители в этом кафе болели почему-то за греков. А чего за них болеть? Они случайно попали в финал, никогда греки в футбол особо сильно не играли. За греков, потому что православные, что ли? А мы за португальцев, конечно. Луиш Фигу! Такие футболисты легендарные! Но португальцы проиграли. Все вскакивали, когда «нашим» гол забивали, радовались, а мы нет. Люди меня узнавали: когда матч закончился, просили сфотографироваться, дать автограф. А мы уже с Мариной полбутылки «Ольмеки»-то за поражение Португалии убили, я говорю: «Вы за кого болели? За Португалию? Не врите, все вы здесь болели за Грецию, так что не надо гнать!»