– Петя, стой! – Рыбка спрыгнула с дивана и ринулась за ним, но ее ждал лишь щелчок дверного замка. – Петя… Что? Открой. Это же несерьезно.
В Маринкиной комнате я откопал шпильку и принялся ковырять ею в замке. Сработало быстро. Не оставляя Воронцову права на личное пространство, мы ворвались в ванную. Он сидел прямо на кафельном полу, выглядел совершенно убого – бледный, ссутулившийся, жалкий, но красивый – надо признать.
– Забудь, а? Вставай, отморозишь яйца.
– Забудь? – Он поднял на меня глаза. – Ты что вообще несешь? Сам хоть понимаешь?
Нет, не понимаю. Я никогда не пойму тебя и никогда не смогу встать на твое место.
– Просто уйдите отсюда.
– Слушай, ну… Я же пьяный. Говорю лишнее. Я знаю, что это не ты виноват… Это твой отчим! – Я наклонился и попытался его поднять. Он ударил меня по руке, грубо выругавшись.
– Да пошел ты! – Он подскочил и бросился в комнату, схватил свои вещи, начал судорожно их натягивать.
– Куда ты собрался, сейчас ночь!
Он продолжал молча одеваться.
– Петя, пожалуйста, – тихо проговорила Ясна, но он не обратил внимания.
Мы растерянно наблюдали. Петя всегда все решал за нас. А теперь он направлялся в прихожую.
– Петя, не уходи, зачем так? Останься, надо просто поговорить. Игорь пьян, он не соображает…
Он словно ее не слышал. Даже не взглянув в ее сторону, он развернулся и вышел вон. Было темно. Постояв несколько секунд перед закрывшейся дверью, Ясна повернулась ко мне, уткнулась в грудь и заплакала.
Дорога была пыльная, солнечное утро заливало ее золотыми потоками, машины плыли в этом на первый взгляд дружелюбном, но на самом деле мертвом свете осени.
Я был в солнцезащитных очках, а Воронцов на соседнем сиденье жмурился от света, и выражение его лица было совершенно непонятным.
Его голос в трубке я услышал спустя четыре дня после случившегося. Я кинулся к телефону, думая, что это Ясна. Но это был он. На самом деле его звонка я тоже ждал, конечно.
– Почему она не звонит? – нервно воскликнул он вместо приветствия.
– Не знаю. Я сам не понимаю, – признался я.
– Ты говорил с ней?
– Нет, она не подходит к телефону.
– С ней что-то случилось! – С паническим надрывом прошипел он.
– Нет, просто… – Я не мог придумать, что сказать. Он же только что озвучил мои мысли, глупо было возражать.
– С ней что-то случилось, – повторил он.
– Подожди… Я позвоню ее родителям. Да, давай я позвоню ее родителям и… перезвоню тебе.
Сегодня я забрал Воронцова у метро, и мы отправились в путь. Ясне нужно провести еще некоторое время в больнице, так сказала ее мать. Но зачем? И что мешало Рыбке сказать нам это самой? Что-то заставляло меня возвращаться в самое начало отношений, когда она то и дело пропадала.