– Чего сделать? – раздалось из темноты.
– Да ладно! Мы знаем, что это твоя идея. Идешь на любой идиотизм, чтобы только добраться до меня.
Вдруг стало очень легко говорить правду. Ту правду, что рождает отпущенный на волю разум. Ну, или алкоголь. Внезапно повисшая тишина совершенно не смущала.
Наконец Ясна улыбнулась где-то возле моего уха:
– Все совсем не так.
– Как это не так? – Еще я был уверен, что говорю очень смешные вещи. Что они оценят и посмеются, так же как смеялись над дурацкими вопросами в игре «Правда или действие». – Ты не думала, что он и с тобой встречается только для прикрытия?
– Игорь…
– Нет, а что? – Я искренне смеялся, не слыша предупреждающих нот в ее голосе. – Что ты сейчас хочешь сделать, Воронцов? Раз я тебя не вижу, так хотя бы послушаю. Расскажи. Я должен буду отличить, кто из вас где… Когда вы будете делать что?
– Боишься? – В его голосе звучала усмешка, но тогда я не различил, что там было что-то еще.
– Боюсь?! Нет. Не понимаю, почему ты не хочешь просто рассказать нам, что все затеял из-за меня.
– Потому что это бред.
Я выпрямился, отстранившись от Ясны. Ожидал услышать ее смех, но она молчала.
– Тогда зачем начал все это… ну, с Дроздовой, помнишь?
Сначала я болтал что-то безобидное, но вот уже меня понесло. Кто-то внутри меня догадывался об этом. Может быть, даже подавал знаки. Но тот, кому эти знаки предназначались, уже несся вперед, подогреваемый непослушным языком.
– Зачем я тебе был нужен тогда, а? Ты же меня хотел, а не ее.
– Ты больной?
– Я? Я больной? – Снова смех, и на этот раз как будто со стороны. – Ага, очень удобно! Давай, скажи еще, что не намекал, чтобы я пришел на ваше свидание с Лерой…
– Я ни на что не намекал, дебил! Ты сам приперся.
– И сам пригласил ее к себе домой, да? – Из шутливого мой тон вдруг сделался серьезным. И кто-то внутри меня все еще наблюдал за этим так, будто все происходило с посторонним человеком.
– Прекратите оба… – раздался натянутый голос Ясны. Я словно опомнился и сдернул с глаз повязку.
Голый Воронцов выглядел дико глупо. Моя рубашка медленно наползала на руки Ясны и вот уже, словно пасть, поглотила и плечи, и грудь, и даже ее бедра.
– Какого хера? – подал голос Петя, уставившись прямо на меня. Он отлип от шкафа, в который упирался плечом, и переступил с ноги на ногу.
Ответом ему было молчание. В голове сверкнула вспышка: я вроде бы что-то понял, но уже через секунду не мог вспомнить, что именно. Ясна с тревогой глядела на Воронцова, он провел ладонью по лицу, как делают сильно уставшие люди, и молча пошел в ванную.