Но раз Ясна помнит и даже показывает кольцо друзьям, значит, еще не все потеряно.
– Мамочки, это что?! То, о чем я думаю? – Полина подскочила на стуле. – О, покажи поближе!
Мы смеялись над реакцией девушек, пока Ясна протягивала ей руку.
– Господи, и даже бриллиант. И кто же… прости за глупый вопрос, но кто из них двоих… – Полина томатно покраснела.
– Я.
– О, Игорь, я так и думала!
– Ха, Воронцов, тебя оставили за бортом?
– Они оригинально подошли к решению вопроса, – сказала Ясна и показала Вадиму левую руку со вторым кольцом.
– Чем дальше, тем хуже!
Странно, разговор проходил легко. Наверное, все и правда по нам скучали. Представляю, как тут было пресно без наших девиаций.
Воронцов клал свою руку мне на шею и вис – это была его новая привычка, своеобразный знак внимания. Шея от этого начинала болеть уже минут через пять. Я только собрался увернуться, как внезапно он притянул меня ближе и зашептал на ухо:
– Посмотри на физиономию Иры. Бедняга не выдержит потрясения. Вот облом.
Реприза, друзья мои. Обратите внимание.
Рука Иришки уверенно затащила меня в дверной проем, и мы оказались в маленькой спальне Вадима. Свет сюда падал только из окна, а потому было почти темно.
– Я хотела поговорить наедине.
– Ничего себе! Внимательно слушаю.
Я чувствовал западню, которую она тщательно подстроила.
Но весь твой план, Ириша, портит то, что в этой самой комнате я изменял тебе с Дроздовой.
– В последнее время я очень часто думаю о нас. – Она приблизилась, вторгшись в мое личное пространство. Голос Пети в голове тут же саркастично произнес: «Ой, а кто это уперся в меня сиськами?!», но я, естественно, просто промолчал и лишь немного отстранился. – Ты знаешь, я поняла, что была виновата в расставании.
– Да какая теперь разница.
– Я очень хочу извиниться. Ты… – она зачем-то положила руку мне на грудь, – ты такой молодец. И то, что ты сделал предложение своей девушке… Это благородный поступок.
Благородный? Я вспомнил, как Ясна смотрела на меня, как на дурачка. И это ее «Нет, конечно же, нет!» на вопрос, выйдет ли она за меня. В представлении Иришки, наверное, все было иначе. Наверняка там я падал на колени, предлагая руку и сердце, а коробочка с кольцом вовсе не напоминала гроб для кузнечика. Ясна рыдала от счастья, звучала торжественная музыка, и Воронцов осыпал нас лепестками красных роз. А потом мы ускакали в закат на белом пони. Да, Ириша? Думаешь, так?
– Почему ты смеешься? – удивилась Ира. – Я правда считаю, что это очень благородно. Мы же знаем, что она больна. В тебе всегда было столько жалости… Я горжусь, что ты нашел в себе силы…