За стеклами одного из новых зданий на пути вспыхивал, дрожал, трепетал маслянистый фиолетовый свет пронзительной силы. Мальчикам известно было, что это цинкография. Но что, собственно, делают в цинкографии и как? Почему возникают там эти ядовитые всполохи, накладывающие на лица прохожих таинственный оттенок?
— Вот бы когда-нибудь попасть туда! — остановился Алеша, и все остановились тоже. — Не пустят… «Пропуск!» И почему такое? Почему везде, куда хочется, везде пропуск нужен?
Он озирался вокруг, не узнавая под этими судорожными потоками лучей улицу, дома, лица приятелей. Даже снег не был больше снегом и казался синим.
— А тебе, например, куда бы еще хотелось? — спросил Коля.
— Мало ли! Например, третий год прошусь у отца, чтоб на завод меня сводил. Нельзя! Не дадут пропуска — и кончено… А поглядеть, например, как снимают кинокартины, не интересно?
Ребята свернули с Большой Полянки в один из проходных дворов. Мысли всех четырех, раз получив толчок, уже развивались в одном направлении. Мало ли на свете занятного. От неистовых вспышек за стеклами цинкографии перешли к разрядам электричества, к вольтовой дуге, к сварочным процессам, а там уже к электрометаллургии, к плавлению ферросплавов, к переработке бокситов в легкий «летающий» металл алюминий.
Каждому приятно было послушать, но еще приятнее было поговорить, поделиться знаниями, почерпнутыми из разных книг, показать, что и он тоже кое о чем на этом свете уже слышал.
Надо бы Воронину проститься у переулка, возле той огороженной и замощенной площадки на углу, куда в дни войны так часто приводили, держа на веревках, как под уздцы, дутые, мягко рвущиеся из рук аэростаты заграждения, но очень хотелось снова дождаться своей очереди и рассказать о Жуковском и Чаплыгине — великих теоретиках воздухоплавания… Пришлось пойти дальше. Достигли и конечного пункта во дворе, возле ноздреватого камня у «красного» дома, но и тут прощание сегодня затянулось.
Во многих окнах засветился вечер, а разговоры все еще продолжались.
Вдруг из дворового мрака подкатил к самым ногам футбольный мяч. Алеша с пробудившимся внезапно инстинктом хватил по мячу изо всей силы носком. Но подоспевшие тут малые ребятишки ловко отпарировали удар. Эге, это уже было вызовом! Алеша принял вызов, тряхнул стариной, ринулся один против доброго десятка малолетних дворовых спортсменов, чьи суетливые движения и жаркие возгласы пробудили в нем давно заглохший азарт. Алеша подставил под летящий мяч голову в треухе, мяч отскочил по высокой параболе, но уже секунду спустя опять зашуршал ему навстречу по твердому, утоптанному снегу. «А-а-а, так вы так!» Алеша повел мяч по земле, обводя своих настойчивых противников. Вскоре он растворился в глубинах темного двора, а когда победителем вернулся к камню у «красного», здесь поджидал его один Толя.