— К лагерю! — крикнул Фолко. У хоббита замерло сердце, перехватило дыхание; ему казалось, что он вот-вот сорвется и полетит вниз. — Там же Эовин!
— Ты уверен, что она захочет покинуть Рохан? — Дракон покосился на хоббита.
— Нет! Но не бросать же ее!
— Конечно, нет. Но ведь я не зря говорил тебе об Эодрейде. Он бежал из Рохана, примкнул к эльдрингам и, сам того не желая, оказался в войске Олмера. Потомок Боромира уходит из этого мира, его армия осталась без вожака... Эодрейд не упустит своего. Может, оставить девушку с ним?
— Нет! — вырвалось у хоббита, и, смущенный собственной горячностью, он поспешно добавил: — Надо ведь... ее сперва спросить...
— Я знаю ее ответ, — с грустью, как показалось хоббиту, ответил Великий Орлангур, внезапно нырнув к земле. Фолко осторожно наклонил голову — они опускались возле лагеря эльдрингов... Фарнак сумел отвести уцелевших к лагерю.
Старый тан лишь обмер, увидев в руках хоббита лучащуюся драгоценность.
«Чтобы вознаградить эльдрингов, я отдам им несколько харадских кладов», — вспомнил хоббит слова Великого Орлангура. Золотой Дракон опустился в некотором отдалении от лагеря, чтобы не пугать своим видом воинов. Торин и Малыш увлекли Фарнака в сторону, а хоббит помчался разыскивать Эовин.
Завернутый в плащ, Адамант жег ему руки даже сквозь ткань, сквозь латные рукавицы.
Он нашел Эовин стоящей на самом краю лагеря. Стиснув кулачки, девушка неотрывно смотрела туда, где над лесом только что опало огненное зарево.
Фолко негромко окликнул ее. Эовин повернулась так резко, что золотистые волосы взметнулись, окутывая ее; с губ девушки сорвался тот вечный возглас, каким встречают жены и невесты вернувшихся с поля брани бойцов:
— Вернулся!..
Наверное, она тут же бы и кинулась на шею Фолко — если бы не Адамант.
— Удалось... — пролепетала Эовин, не сводя взора с Камня. — А куда же теперь, мастер Холбутла? К Ородруину?
— Нет, Эовин. — Фолко чувствовал, как у него перехватывает горло. Что он делает, куда, зачем уходит? — Дальше. Гораздо дальше.
— Куда же?
— За Море. В Валинор! И... и еще дальше.
Она молчала. По ввалившимся от тягот походной жизни щекам беззвучно катились слезы. Эовин поняла все сразу.
— Я с тобой. Я от тебя теперь никуда. Ты слышишь?! — На сей раз она забыла назвать хоббита мастером Холбутлой.
Они похоронили павших. Тела Вингетора и Рагнура исчезли в пламени доброго погребального костра; эльдринги верили, что души отправляются к Морскому Отцу, если не слишком огорчали его при жизни.
Фолко не плакал. Глаза его оставались сухи. Ему не первый раз приходилось хоронить друзей и соратников. Вот и в теперешней войне. Хьярриди... Рагнур, спасавший их в странствиях по Хараду... Вингетор, одним из первых разглядевший опасность, что катилась с Юга. А сколько друзей пало до этого... Теофраст, Атлис, Рогволд... Теперь к ним добавился еще и Наугрим...