Ромер вспомнил худший день своей жизни.
Вдруг он стоял посреди баррикады из полицейских, смотрел на окровавленное тело ребенка на носилках.
Он видел вспышки сирен.
Он слышал вопли отца.
Он ощущал, как стальные наручники впиваются в его дрожащие запястья.
— Ромер? — голос Нив вырвал его из кошмара, но хаос внутри не унялся.
Он склонился и прижался лбом к холодному кирпичу. Он ощущал себя слабым. Воздуха не хватало. Казалось, стены смыкались.
— Ромер, скажи что-нибудь.
— Я в порядке, — он кашлянул. — Я слушаю.
— Знаю, мы едва знакомы, но мне нужна твоя помощь. Я не знаю, что делать.
«Соберись», — он зажмурился, прогоняя слабость.
— Давно ты прячешься? — спросил он.
— Не знаю… минут десять?
— Выключи телефон, — его резкий шепот затуманивал экран. — Они будут обыскивать здание.
— Эту часть уже проверили.
Ромер выдохнул, надув перед этим щеки.
— Тогда тебе лучше оставаться там.
— Напомнить, что я в сушилке?
Он рассмеялся.
— Ты, наверное, выглядишь как крендель.
— И ощущаю тоже.
— Ты хотя бы сама выбрала эту клетку, — сказал он и тут же пожалел. Он выдал свой грязный секрет?
«Все хорошо. Она ничего не знает».
— Думаешь, Дилан в порядке?
В порядке ли? Ромер не думал об этом, пока не возник вопрос о реальности копов.
— Уверен, он в порядке, — Ромер пошел дальше, глядя на яркую полоску в конце проема. Он не знал, чем может помочь, но если Дилан в опасности…
Он собирался выйти, но тревожное ощущение приковало его к месту. Он замер, скрытый тенью, боясь, что произойдет, когда он выйдет на свет.
Он подвинулся к краю стены и выглянул на свою мастерскую.
У входа стояло несколько черных джипов. Их окна были тонированы, Ромер посмотрел на второй этаж и заметил там темные фигуры, незнакомцы взломали его мастерскую, чтобы войти.
Он выглянул на улицу. Среди толпы несколько человек хорошего телосложения в черном пытались не вызывать подозрений. Один из них делал вид, что говорил по телефону. Другой сидел на скамейке с газетой. Третий делал фотографии местности большой камерой.
Если не следить за ними, можно было упустить их связь: как они поглядывали друг на друга, открыто не общаясь. Или как каждый занимался делом, которое можно было быстро бросить.
Но кем они были? Копами? Нет. Копы ворвались бы к нему с ордером.
Или они уже его получили. Но за что? Он ничего не сделал.
Кладбище…
Кто-то мог доложить копам. Кто-то следил за ними на кладбище.
И Нив была с ним. Все было понятно.
Он скользнул глубже в проем. Он не мог вернуться в тюрьму. Ни за что.
Три года уже хватило.
Он вернулся к железнодорожным путям, вспомнил, что все еще был на связи с Нив.