Дорогая мамочка,
Прости меня за все. Прости за то, что я не умею объяснить тебе этого. Что бы ни случилось, что бы ты ни узнала, знай, что ты в этом не виновата. Виноват во всем я – и то, во что я превратился. Я просто не могу жить в мире с самим собой и с тем, что я натворил. Я не такой, как ты обо мне думаешь. Уже не такой. Прости, Ма, прости меня за все.
Возвращая записку в нижний лоток на столе, Стейси не стала обращать внимание на то, что у нее дрожат пальцы.
Это был не их случай – в том деле не было ничего подозрительного.
Мальчик умер, но это не их проблема. Семья была раздавлена, убита горем, сбита с толку, но их это не касается.
Хотя Вуд обратила внимание на некоторое особенности записки.
Первые несколько слов были написаны твердым, аккуратным и уверенным почерком – в написании строчных букв ощущалась сосредоточенность. Но потом буквы становились все больше и неряшливее – было понятно, что ручкой водят эмоции. Последние несколько слов нацарапаны совсем неаккуратно, как квинтэссенция боли, а потом… ничего.
Половина страницы белой пустоты. Принятие смерти.
Стейси постаралась сдержать слезы.
Эту записку она запомнит надолго.
– И что ты думаешь об этом землевладельце, который появился на месте преступления? – спросила Ким, пробираясь сквозь пробку. Она не могла больше выносить это бесконечное молчание.
– Прости, ты сейчас говоришь о том мужике, которого я заметил, а ты проглядела? – В голосе Тревиса звучала издевка.
Женщина только крепче вцепилась в рулевое колесо – она много дала бы за то, чтобы он ошибался.
Итак, у нее есть выбор – или молчать, или терпеть эти мелкие подколки.
– Кажется, его очень интересовало, говорили ли мы уже с семейством Коули, – заметила Стоун.
– Так его это и должно интересовать, – пожал плечами Том. – На принадлежащей ему земле обнаружены человеческие останки. Разве ты на его месте не захотела бы узнать, что происходит?
– Да, но в нем была какая-то заносчивость. Как будто он уверен, что все будет так, как он решил. Этакое ощущение абсолютной правоты.
– Не удивлюсь, если ты решишь этим заняться, Стоун, – пробормотал мужчина, открывая кожаную папку и делая пометку.
Ладно, может быть, действительно лучше помолчать, подумала Ким и прикусила язык. Интересно, пришло ей затем в голову, четыре часа – это уже достаточно, чтобы вернуться к боссу и признать свое поражение? Скорее да, чем нет, решила инспектор.
Зазвонивший телефон Тревиса заставил ее вздрогнуть.
Детектив ответил, выслушал звонившего и, взглянув на Ким, выругался и разъединился.
– В чем дело? – спросила она.