На четвертый день мы вброд пересекли пограничную реку (причем было видно, что там, на берегу, еще совсем недавно, не больше полутора-двух месяцев назад, стояли лагерем люди), а еще через три дня мы въезжали в стольный град Тевтонбург, который находился на противоположном берегу полноводной реки. Тогда я еще подумал, что стоило ли уезжать из одной Германии, чтобы тут же попасть в другую, полную черных мундиров с орлами и зигующих белокурых бестий. В общем, это было похоже на фильм про Штирлица, который скрестили с дремучем средневековьем. При этом было понятно, что совсем недавно этот город бомбили – об этом говорили развалины на вершине одного их холмов, а еще то, как местные жители оглядывались, вздрагивая, на звуки устной русской речи. Того и гляди увидишь на стене надпись «Здесь был Вася» и ниже «ДМБ 1987-89».
В этом Тевтонбурге Мара пошла в замок рядом с портом, к какому-то седому худощавому арийцу и очень долго с ним о чем-то толковала, иногда переходя на крик, а иногда и хватаясь за меч. И явно речь была обо мне; а старик оказался каким-то великим магистром. Но вот они о чем-то договорились; меня вывели из здания и вместе с двумя мордоворотами усадили на заднее сиденье коляски. При этом на переднее сели Мара и старик, которого она называла герр Густав, после чего кучер, щелкнул вожжами, и мы поехали, как я понял, домой к этому великому магистру, а подельницы Мары верхом потянусь следом за нами, настороженно оглядываясь по сторонам. Причем мордовороты были настолько любезны, что тоже не мешали мне вертеть головой во все стороны.
Но вот то, что произошло во внутреннем дворе городского дома этого великого магистра, привело меня в состояние самого настоящего шока. Едва только коляска с сопровождающими ее дикими амазонками въехала во двор и за ней закрылись ворота, как тут же раздался громкий свист, и с обеих сторон двора появились вооруженные женщины. Их одежда привела меня в настоящее замешательство – это было некое средневековое подобие советской военной формы. Уж каска знакомого вида с красной звездочкой и форма с доспехами цвета хаки почти не оставляли сомнений в том, солдатами какой армии считают себя окружившие нас девки. Некоторые из них были худы как скелеты, другие, напротив, гипертрофированно рослы и мускулисты, третьи имели пропорциональные стройные фигуры, от которых у меня потекли бы слюнки, если бы сейчас я был в состоянии думать о женских прелестях. Причем и у первых, и вторых, и у третьих помимо висящих на поясе кинжалов и сабель имелось и стрелковое оружие. У худышек это были смутно знакомые мне пистолеты-пулеметы, а у красоток и мускулисток – самозарядные винтовки неизвестной мне модели. При первом же взгляде на уверенные движения и жесткие лица этих воительниц я сразу понял, что в бою против них не пляшут не только мамуки* из нашего мотострелкового батальона, но и похитившие меня амазонки, а также много кто еще. Причем мои похитительницы сразу же просекли эту ситуацию, тут же побросав оружие и спешившись.