Последнее слово Колдуна, казалось, донеслось до меня совсем издали, потому что свет в моих глазах потускнел, краски окружающего мира выцвели, а звуки стали глухими и невнятными. В те же время я знал, что точно так же своими силами поделись и Птица, и Кобра, и Анастасия, и сам мальчик. Больше всего энергии, как и всегда, дала Кобра; но и мой вклад стоил очень дорогого. Теперь я ощущал боевую ярость, я чувствовал раны и боль этих женщин как свои собственные; они, все вместе, как бы стали частью моего сознания, а я частью их.
Некоторые из них хоть были еще живы, но израненные лежали на земле, истекая кровью – с отсеченными руками и ногами, и распоротыми животами; в то время как другие, даже будучи ранеными, продолжали наносить и отражать удары, то и дело врываясь в бреши вражеского строя, образовавшиеся, когда пули амазонок выбивали какого-то из Волкодавов, стоявших в передних рядах. Кроме того, Волкодавы под натиском лилиток и под обстрелом амазонок медленно, шаг за шагом, отступали, и их убитые и тяжелораненые, вместе со своим оружием, оставались под ногами наседающих на них боевых лилиток, которые подбирали мечи, щиты и копья, и тут же пускали их в ход против соратников бывших владельцев. Делали они это очень неуклюже, так как совсем не владели оружием такого типа, и тут я подумал: «А почему бы и нет?!» Если я ощущаю боль и ярость лилиток как свои собственные, то почему они не смогут воспользоваться моими знаниями и умениями? Точнее, в данном случае не моими знаниями и умениями, а хранящимися в энергооболочке умениями покойника Ареса. Но это все равно. Надо только немного расфокусировать взгляд, войти в транс и постараться до предела раскрыться, передавая всем, кого захватило заклинание Колдуна, и теорию рукопашного боя, и прилагающуюся к нему моторику.
Дошло, как я понимаю, не до всех, но до многих, отчего рисунок сражения сразу же изменился, и совсем не в пользу Волкодавов. Тем более что тевтоны, из оборонительного линейного построения перестроившиеся за это время в четыре ощетинившихся пиками батальонных наступательных клина, подошли почти вплотную к месту схватки лилиток с Волкодавами и замедлили свой шаг, не имея возможности вступить в непосредственный контакт с противником. Дело свое лилитки сделали, и я отдал им мысленный приказ уходить в промежутки, специально оставленные для этого между батальонами тевтонов. Некоторое время спустя металлический скрежет и лязг удвоенной интенсивности, а также мысли и ощущения лилиток донесли до меня весть о том, что лилитки выполнили мою команду и отступили предложенным путем, а в деле против Волкодавов теперь задействована одна только тевтонская пехота, навалившаяся на их строй остриями своих граненых пик и обстреливающая почти в упор из арбалетов. Все – можно разрывать контакт и выходить из транса. Дело было сделано.