Катрин послушалась. Со времени своего возвращения она ожидала этого конца. Она знала, что старая дама желала его как избавления от страданий, и разум подсказывал, что не следует расстраиваться: Изабелла наконец умиротворилась. Катрин почувствовала, что присутствие Изабеллы было для нее много ценнее, чем она предполагала ранее. Но вот матери Арно не стало, и она еще острее ощутила свое одиночество.
Чуть позже она с помощью Сары переодела Изабеллу в одежду монахини ордена святой Клер, в которой та пожелала уйти в вечность. Стоя у изголовья кровати, они молча смотрели на суровое черное одеяние, придававшее удивительное величие старой графине, готовой, как казалось, вот-вот приоткрыть тяжелые веки. Очень осторожно Катрин сняла с пальца Изабеллы изумрудный перстень, так мало соответствовавший монашескому одеянию.
Пришел аббат с двумя священнослужителями. Они принесли с собой кадило и святую воду.
Три последующих дня прошли для Катрин как мрачный сон. Тело Изабеллы было выставлено на хорах церкви, и около него дежурили монахи. Катрин, Сара и Донасьена сменяли друг друга у гроба. Для Катрин часы, проведенные в церкви, были чем-то нереальным. Чтобы избавиться от чувства страха, Катрин попыталась молиться, но мысль была вялой и слова не приходили на ум… Она не знала, с чем обращаться к Богу. Ей было легче говорить с умершей.
Вечером четвертого дня тело Изабеллы де Вентадур, мадам де Монсальви, опустили в могилу в присутствии всех местных жителей. За деревянной решеткой ограды сильные голоса монахов аббатства пели псалмы.
Когда молодая женщина покидала усыпальницу, ее взгляд упал на аббата, произносившего реквием. Она прочла в нем и вопрос и мольбу и отвернула голову, чтобы избежать ответа. И зачем? Смерть Изабеллы не сделала ее свободной. Маленькие руки Мишеля накрепко привязали ее к Монсальви. Да ей и не было никакого смысла покидать его, потому что на поиски Арно уехал Готье. До тех пор, пока он не сообщит о себе, надо было оставаться и ждать… Ждать…
Осень раскрасила горы во все цвета радуги, покрыла их пестрым нарядом. Окрестности Монсальви сверкали величественным блеском, небо стало ближе к земле, серее, и ласточки уже улетали к югу быстрыми черными стайками. Катрин провожала птиц взглядом с монастырской башни, пока они не исчезали из виду. Она завидовала беззаботным ласточкам, которые в погоне за солнышком улетали на юг, куда вслед за ними стремилась ее душа.
Каждый день, если погода позволяла, Катрин вместе с Мишелем и Сарой выходила после обеда к южным воротам Монсальви, где монахи и крестьяне начали закладывать фундамент нового монастыря. По совету аббата было решено не восстанавливать старую крепость на том месте, где она находилась раньше, около лесистого холма, а строить у самых ворот Монсальви, таким образом, чтобы замок и деревня могли более успешно защищаться.