— Вы уже включены в группу паломников? Вам нужно согласие на исповедание, чтобы быть принятой предводителем паломников. Они отправляются завтра.
— Я знаю… Но я только что прибыла. Как вы думаете, отец мой, не опоздала ли я?
Добрая улыбка осенила лицо седого монаха.
— Вы очень желаете отправиться с ними?
— Больше всего на свете.
— Тогда пойдемте, я вам дам записку к настоятелю монастыря.
— А есть ли у вас возможность включить меня в группу так поздно? — К Богу можно идти в любой час. Пойдемте со мной, дочь моя. Я — Гийом де Шалансон, епископ этого города.
Обнадеженная Катрин с радостью в сердце последовала за белой фигурой прелата.
Покидая церковь, Катрин летела как на крыльях. У нее создалось впечатление, что теперь все уладится, что ее надежды осуществятся и не будет ничего невозможного. Нужно только не терять мужества, а у нее мужества хватало.
У входа в Отель Дье Катрин встретила брата Осеба, поджидавшего ее, сидя на камне и перебирая четки. Увидев Катрин, он посмотрел на нее с несчастным видом.
— Мадам Катрин, в спальнях нет мест. Паломники спят во дворе, но я не мог найти даже соломенного матраца.
Я-то всегда могу найти пристанище в монастыре. А как быть с вами?
— Со мной? Это не важно. Я посплю во дворе. Кстати, брат Осеб, пришло время сказать вам правду. Я не возвращаюсь в Монсальви. Завтра вместе с другими паломниками я ухожу в Компостелу… Теперь мне ничто не мешает так поступить. Но я хочу попросить у вас прощения за беспокойство, которое я вам причинила. Сеньор аббат…
Широкая улыбка появилась на круглом лице монаха. Из своей сутаны он вытащил свернутый пергамент и протянул его Катрин.
— Наш многоуважаемый отец аббат, — изрек он, — поручил мне передать вам это, мадам Катрин. Но я не должен был вручать вам этот пергамент до того времени, пока вы не исполнили своей воли. Теперь все в порядке? Не так ли?»
— Да это так.
— Вот, возьмите.
Дрожащей рукой Катрин взяла свиток, взломала печать и развернула его. Там было всего несколько слов, но, прочитав их, она пришла в восторг: «Идите с миром, и да хранит вас Господь. Я позабочусь о ребенке и Монсальви».
Она бросила счастливый взгляд на брата-портье. В порыве радости поцеловала подпись на письме и положила его в свой кошель, а затем протянула руку своему спутнику.
— Здесь мы и расстанемся. Возвращайтесь в Монсальви, брат Осеб, и передайте аббату, что мне стыдно за недоверие к нему, и мою благодарность. Верните ему мулов, мне они больше не нужны. Я пойду пешком, как и все остальные.
Паломников было около полусотни, мужчин и женщин, собравшихся из Оверни, Франш-Конте и даже из Германии. Среди новых спутников Катрин присутствовала на Большой Пасхальной мессе. Она видела, как всего в нескольких шагах от нее прошел к высокому трону, стоявшему на хорах, Карл VII. Рядом с ним шествовал Артур де Ришмон. Коннетабль Франции в этот пасхальный день вновь занял официально свой пост. В его огромных руках блестела большая голубая шпага, украшенная золотыми лилиями. Она увидела также королеву Марию, а среди людей Ришмона разглядела тонкий силуэт Тристана Эрмита… Тристан, ее последний друг. Как ей хотелось выйти из молчаливых рядов и бежать к нему… Как было бы приятно услышать радостное восклицание и вспомнить прошлое.