Вначале перебрались на ближний остров. Прорубили лунку во льду, но хоть и просидели с час, и промёрзли до костей, ничего не поймали.
– Надо ближе к стремнине подбираться, – предложил Юрка.
– Там лёд тонкий, – опасливо возразил Андрюха. – Как бы в воду не загреметь…
– А ты что, боишься? – подначил друга Полухин. – Не дрейфь, Андрюха, прорвёмся. Зато такую рыбину выловим!..
– Это я-то боюсь?! – повёлся «на слабо» Андрей и первым ступил на ненадёжный мостик, ведущий к соседнему островку, что располагался ближе к стремнине. Наст опасно потрескивал при каждом шаге, мальчишке казалось, что вот – ещё шаг, и нога провалиться в обжигающую холодом, ледяную купель. А там бурное течение – захватит, словно в цепкие сети, затянет под лёд, утащит в стылую глубину!..
Но всё обошлось. До островка добрались благополучно. Здесь и лунок долбить не понадобилось – у берега намёрз козырёк, а из-под которого била ключом вода, впадая в достаточно широкую полынью. Друзья примостились на берегу и закинули удочки. Однако время шло, но не то что щуки, обычной плотвички на крючок не попадалось.
– Надо забросить леску на глубину, – решился Юрка. – Там точно рыба есть, это я тебе говорю.
Андрей не успел ни возразить, ни вообще сказать что-либо, а Полухин, воинственно выставив вперёд удочку, пополз на пузе к краю козырька. Потрескивал лёд, шумела вода, вырываясь из-под ноздреватого панциря мощными струями, и, пересекая пространство полыньи, втягивалась под твёрдую ледяную корку противоположного края промоины с голубоватыми, искристыми изломами льда. Юрка полз, оставляя за собой глубокую борозду на снегу…
Андрей замер. Что-то опасное виделось ему в этом движении друга. Зачем лезть к самому краю?! Лёд на Южанке, и так-то не очень надёжный, там может оказаться и вовсе тонким!.. Но и сказать он ничего не мог – странная судорога свела горло. Внутри всё напряглось, и пошевелиться Сосновцев не мог – мышцы словно одеревенели.
Тут и произошло несчастье. С громким треском кусок береговой наледи отломился и ушёл под воду, и Юрка моментально оказался по плечи в бурном потоке. Вскинул руки, попытался ухватиться за берег…
– Андрюха!.. Помоги!..
Покрасневшие пальцы попытались вцепиться в береговую наледь, ставшую вдруг предательски рыхлой и ломкой, и течение закручивало тело мальчишки в набухшем водой, отяжелевшем пальто, властно тащило в промоину, туда, где виднелась закраина ледяного панциря.
– Тону!.. – прокричал Юрка, глаза его округлились и были полны ужаса.
А Сосновцев не мог пошевелиться. Странное оцепенение, навалившееся на него несколько мгновений назад, не проходило, а, казалось, напротив, только усилилось. Полностью лишило воли, способности двигаться, делать хоть что-то.