Мама кладет трубку, а затем гонит меня принять душ и убрать комнату. Я отмокаю в ванне. Набираю полную грудь воздуха и качаюсь на поверхности воды, потом выдыхаю весь воздух и погружаюсь на дно. Я держу голову под водой, чтобы слушать, как бьется сердце. Снова звонит телефон. Чрезвычайное положение номер два.
К тому времени как мне удается одеться, парад уже заканчивается и папа смотрит футбол. Щетина на подбородке припорошена сахарной пудрой. Не люблю, когда он торчит дома по праздникам. Мне нравится, когда папа чисто выбрит и при костюме. Он машет мне рукой, чтобы я не отсвечивала перед экраном.
Мама висит на телефоне. Чрезвычайное положение номер три. Змеящийся провод опутывает ее худенькое тело, словно веревка, которой она привязана к столбу. Из огромной кастрюли с кипящей водой барабанными палочками торчат две ноги. Мама кипятит замороженную индейку. «Она слишком большая. Не влезает в микроволновку, — объясняет мама. — Скоро оттает». Мама зажимает пальцем свободное ухо, чтобы сосредоточиться на том, что говорит ей по телефону собеседник. Я достаю из пакета простой пончик и возвращаюсь в свою комнату.
Всего три прочитанных журнала — и родители уже ссорятся. Пока еще не орут. Страсти кипят на медленном огне, временами выплескиваясь через край. Мне бы еще один пончик, но я не хочу идти за ним через зону боевых действий. Тут снова звонит телефон, и они расходятся по углам. Вот он мой шанс.
Когда я вхожу на кухню, у мамы к уху прижата телефонная трубка, но мама не слушает, что ей говорят. Она протирает запотевшее окно и пристально смотрит на задний двор. Я присоединяюсь к ней у раковины. Папа размашисто шагает по двору, рукой в рукавице-прихватке он держит за ногу дымящуюся индейку. «Он сказал, что на оттаивание уйдет куча времени», — бормочет мама. В трубке кто-то верещит тонким голосом. «Нет, не ты, Тед», — говорит мама в телефон. Папа кладет индейку на колоду и поднимает топор. Вжик. Топор застревает в плоти замороженной индейки. Папа начинает работать топором как пилой. Вжик. На землю падает кусок замороженной индейки. Папа поднимает его и машет им в сторону окна. Мама поворачивается к папе спиной и сообщает Теду, что она уже едет.
Как только мама отчаливает в свой магазин, папа берет обед на себя. Это вопрос принципа. Если бы он начал к ней цепляться по поводу ее подготовки ко Дню благодарения, ему пришлось бы доказывать, что он может справиться с этим лучше. Он приносит назад истерзанную грязную птицу и моет ее в раковине горячей водой и жидкостью для мытья посуды. Споласкивает топор.