Да, он был небезгрешен, но, воскресив в памяти все прожитые годы, князь Валахии Влад Дракула мог сказать твердо: он правильно прожил свою жизнь. Какие бы испытания не подбрасывала судьба, Влад оставался верен себе в главном – он защищал свою землю, свой народ и свою веру. А в борьбе не существовало правил, и все средства были хороши, лишь бы они вели к победе. Даже если бы случилось чудо, и ему выпал шанс заново прожить жизнь, князь снова прошел бы весь путь, жертвуя собой и принося в жертву других. Он жалел лишь о том, что не додал свою любовь тем, кого любил сильнее всего…
Преодолев слабость, узник поднялся со своего жесткого ложа, приблизившись к маленькому, расположенному над головой окошку, опустился на колени. Привычно звякнули цепи, тяжесть которых сделалась в последнее время почти нестерпимой. Влад молился за упокой всех, кого он любил. Его глаза были устремлены к синему небу, а губы шептали дорогие имена:
– Мирча, отец, мать, Анна, Богдан, Лидия…
А потом он молил Господа о здравии живых, о своем сыне Владе, о Раду, которого он давно простил, считая, что брат сделался жертвой обстоятельств, и даже о Штефане, предавшем его… Все были грешны в этом мире, и никто не имел права судить другого. Только себя.
Но силы были на исходе, закончив молитву, узник вновь лег. Его лицо было спокойно, глаза по-прежнему устремлены к далекому синему небу. Влад ждал, когда за ним придет смерть, ведь смерть была его освобождением…
Молдова, княжеский дворец в Сучаве
Светлые локоны рассыпались по плечу, соблазнительная грудь плавно колыхалась в такт дыханию… Блондинка была юна, красива и доступна, но князь Молдовы Штефан не смотрел на прелести лежавшей подле него аппетитной красавицы. Девица спала, устав после бурной ночи, а князь так и не сомкнул глаз до рассвета. Возможно, во всем была виновата погода – ненастный день и сырость заставляли ныть незалеченную рану, и эта боль причиняла Штефану большие муки, нежели просто физические страдания. На то имелись свои причины…
За окном накрапывал мелкий дождичек. Сырое утро сырого дня наполняло душу тоской. Штефан знал – стоит ему выглянуть в окно, он увидит большой укрепленный город, которым стала Сучава за время его правления. Сердце князя должна была переполнять гордость за свои деяния, но вместо этого тупая боль в ноге напоминала о неискупимом грехе, опрометчиво взятом на свою душу.
Лежа рядом с разоспавшейся блондинкой, Штефан вспоминал о том далеком дне лета 1462 года, когда получил рану, приносившую ему страдания и по сей день. Огненный вихрь пронесся по Валахии, обращая ее в выжженную, усеянную трупами землю. Влад Дракула вступил в отчаянную схватку с Османской империей, исход которой не вызывал сомнений еще до ее начала. Валахия была обречена, был обречен ее князь, и такая же участь ждала каждого, кто стал бы на его сторону. В те годы Штефан был молод, но уже познал в полной мере тяжесть власти и научился подчинять свои эмоции разуму.