Безусловно, Влад являлся его лучшим другом, он спас ему жизнь, и вроде бы Штефану надлежало, не раздумывая, броситься на помощь тому, кого величал братом, но… Правитель Молдовы считал себя дальновидным политиком, гордился своим умением находить выгоду из противостояния могущественных врагов. Он мастерски лавировал между ними, вступал в мнимые союзы, однако на самом деле отстаивал интересы только собственного княжества. К 1462 году армия Молдовы была еще недостаточно сильной, а недовольство бояр делало власть князя шаткой. Выступив на стороне Дракулы, Штефан подверг бы себя удару со стороны османов и был бы сметен в этой неравной борьбе. Однако султан, чья победа была несомненна, все же не хотел вести войну на два фронта, а, следовательно, Штефан мог вступить с ним в переговоры и назвать цену своего нейтралитета. Например, вернуть себе Килию… Это был ключ к Дунаю, позволявший контролировать великую реку и собирать большую прибыль, поскольку Килия находилась на пересечении торговых путей. За крепость сражались многие – и турки, и венгры, но Штефан считал, что она принадлежит Молдове, и, как князь, должен был сделать все, чтобы она вновь вернулась законному владельцу. А в то роковое лето Килия находилась в валашско-венгерском подчинении, и захватить ее без помощи третьей стороны не представлялось возможным. В силу этих обстоятельств молдавскому воеводе и пришлось вступить во временный военный союз с неверными, направленный против Валахии.
Короткая военная кампания обернулась для Штефана катастрофой. Он намеревался быстро захватить Килию, одновременно атакованную турками со стороны Дуная, но гарнизон крепости не собирался сдаваться. Во время одной из атак Штефан был серьезно ранен в ногу и вынужден был прекратить боевые действия.
С той поры прошло почти восемь лет. Несмотря на старания лекарей, рана князя не заживала, болела почти постоянно, а особенно в такую дурную, тяжелую погоду, как сегодня. И всякий раз боль переносила Штефана в прошлое, и он все чаще задумывался над тем, что означала эта незаживающая, приносящая мучительную боль рана, полученная в неправедном бою.
Штефан встал с мягкого ложа. Обычно он старался маскировать увечье, но сегодня не пытался скрыть хромоты. Блондинка проснулась, однако не посмела выдавать свое пробуждение. Она видела, что князь не в духе, а потому лежала неподвижно, следя за ним из-под прикрытых ресниц. Тяжелой походкой воевода Молдовы подошел к окну, долго смотрел на серое небо и черные скелеты деревьев. Но он не замечал унылый пейзаж, полностью поглощенный тревожными раздумьями. То, что происходило теперь, было прямым следствием событий восьмилетней давности и не могло не вызывать серьезных опасений.