– Думаешь, если я прощу тебя, рана заживет? – Дракула говорил с улыбкой, но его глаза слишком ярко блестели в свете свечей. – Тогда прими к сведенью – я давно простил тебя, Штефан. Судить может только Бог. Каждый из нас несет слишком тяжелый груз собственных грехов, чтобы быть судьей другому.
– Влад!
– Мы обречены быть союзниками. Не стоит отягощать наши отношения старыми конфликтами. Случилось то, что случилось.
– Я молю о прощении!
– Ты же давно его получил. Что еще? Доверие? Не проси меня о нем, Штефан! В этой жизни нельзя доверять даже собственной тени.
Они проговорили еще довольно долго, обсуждая дальнейшие планы и общую линию поведения. Но Влад, для которого вопросы политики оставались одной из немногих тем, способных вызывать живой интерес, на этот раз был рассеян и порой во время беседы умолкал, думая о своем. Собеседники рассматривали действия Венгрии и Польши, позицию Ватикана и Блистательной Порты, говорили об интригах бояр и настроениях, царивших в Валахии, а Дракула думал только о Штефане. Этому бесчестному человеку ни в коем случае нельзя было доверять, но Влад все еще любил образ, созданный в его душе – образ Штефана – мальчика, а потом и юноши, открытого, искреннего и… беззащитного. Это была иллюзия, вымысел, несбыточная мечта, но это было и частью мира Дракулы, частью его души. Любят не людей, а образы, созданные собственным воображением – их боготворят, им вверяют свою судьбу. Когда-то он наделил Штефана чертами верного товарища, брата, и вот теперь этот человек вновь вошел в его жизнь, воскрешая любимый образ. А Влад боялся одиночества, боялся пустоты, хотел, вопреки здравому смыслу, отдаться иллюзиям. Что, если Штефан раскаялся и действительно стал другим, что, если можно склеить разбитый сосуд? Или всегда надо помнить о том, что раз предавший человек, обязательно предаст снова?
– Влад, о чем ты задумался?
– Что? – откликнулся он, возвращаясь к насущным проблемам.
– Я говорил, что венгерскому королю все же придется раскошелиться и вложить в дело те деньги, что когда-то папа Пий II ассигновал на крестовый поход.
– Даже не надейся! Матьяш никогда, ни при каких обстоятельствах не расстанется с деньгами. Он скорее ухитрится подзаработать и на этой кампании. Он воюет только с целью обогащения. Война – это деньги… А нам приходится платить жизнями и кровью за независимость. У каждого своя судьба.
Разговор продолжался, – впереди была еще целая ночь – черная, звездная, августовская…
Венгрия, Вишеград
Несмолкаемый лай собак, ржание лошадей, громкие голоса охотников, обсуждавших удачную добычу, нервировали короля. Матьяш не получил никакого удовольствия от травли зверя, сегодня его не возбуждали ни страх загнанной добычи, ни запах свежепролитой крови. Охота, затеянная как развлечение, напротив, навевала дурные мысли, – король очень живо представлял, что может испытывать обложенный со всех сторон зверь, гонимый на верную смерть. Матьяш боялся мести, прекрасно понимая, что она будет справедливой и беспощадной.