«Опомнись, Татьяна! — сказала она себе. — Ты что, белены объелась? И ты не забыла, где сидишь, на каком месте? Тебя мораль сюда посадили читать? Только пикни — завтра же вылетишь. Иди снова в безработные…»
Корзинкин серьезно, внимательно смотрел на нее, ждал. В этом кабинете он рассчитывал на несколько иной прием — так ему обещали. Выходит, ошиблись в этой Морозовой?
Татьяна мило улыбнулась посетителю, пообещала:
— Я все же посоветуюсь, Анатолий Михайлович. Не волнуйтесь, я думаю, мы все ваши проблемы решим.
Глаза Корзинкина счастливо вспыхнули.
— Советуйтесь, конечно, Татьяна Николаевна! Вопрос серьезный. Но все в ваших руках. А руки у вас легкие… Я приду, когда вы назначите. Через недельку, да?
— Хорошо, давайте… двадцать третьего, — она глянула на календарь, — во второй половине дня. Я думаю, к тому времени мы все решим.
Корзинкин живо вскочил, подал ей руку, засеменил к выходу. Вдруг остановился у самой двери, сказал:
— Татьяна Николаевна, мы там такую бурную деятельность разовьем! Я вам обещаю. Народ жаловаться на нас не станет. Вы нам потом сами спасибо скажете. А мы, в свою очередь, вам. Когда все решится, мы сумеем поблагодарить и вас лично более весомо, чем сейчас, — и он глазами показал на коробку с конфетами.
Директор кинотеатра ушел, тощей серой ящеркой скользнул за дверь, а Татьяна, у которой сердце дрогнуло от слишком уж прозрачного намека, открыла коробку — в ней, поверх конфет, лежали новенькие пятидесятитысячные купюры, два миллиона рублей.
Она почувствовала, как загорелось ее лицо. Татьяна торопливо накрыла конфеты папкой с бумагами, посидела раздумывая… Потом решительно поднялась, пошла к Суходольскому.
— Владимир Ефимович… вот, полюбуйтесь! Был Корзинкин, принес. Я… я понимаю их проблемы, кинотеатр, конечно, как-то надо спасать, но… честное слово, такие люди могут создать неправильное мнение… зачем мне эти неприятности? Это ведь взятка, уголовное дело…
Суходольский открыл коробку; в лице его не дрогнул ни один мускул. Не считая, взял себе примерно половину денег, сказал:
— Хорошо, что вы понимаете их проблемы, Татьяна Николаевна. И ведете себя предельно честно. Меня это радует. Волноваться по всякому мелкому поводу не стоит. Приватизация — дело государственное и законное. Помочь же жаждущим обрести собственность — святое дело! А то, что они благодарят… так на Руси это всегда было, почитайте вон Гоголя, Салтыкова-Щедрина… Это, в конце концов, благодарность за хорошую работу. Мы ведь с вами можем с этим кинотеатром еще год-два возиться, верно? А вы им, Татьяна Николаевна, когда обещали с документами разобраться?