Асфальт скоро уперся в желтый ухоженный домик КПП с большой красной звездой на зеленых воротах и со скучающим солдатом возле них. Саламбек к воротам подходить не стал, незачем — от солдата он никакой информации не получит. Пошел от ворот вправо, вдоль высокого сетчатого забора с грозными надписями: «НЕ ПРИБЛИЖАТЬСЯ! ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА!» Путь ему снова преградил овраг, на этот раз небольшой, всего несколько метров в ширину, с сухим песчаным дном. Саламбек с удовольствием пошел по песку — и идти приятно, и видеть его никто сейчас не мог. Овраг скоро кончился, и он снова оказался наверху, в том самом вожделенном молодом соснячке, который зеленой щетинистой подковой охватил аэродром с северной стороны, укрывал его от любопытных глаз. Может быть, сосняк этот специально когда-то насадили, а может, он рос тут сам по себе, за что и похвалили при выборе места для военного аэродрома.
Похвалил лесок и Саламбек. И легенду на всякий случай приготовил: гуляет, дышит свежим воздухом в сосняке, выпить собрался (а в пакете-сумке у него припасены бутылка вина и несколько яблок. Конечно, если тут задержат да бинокль увидят… Нет, бинокль ни в коем случае показывать нельзя, он спрячет его за пазуху, под куртку… Скажет, что нашел)…
Короче, гулял по молодому леску близ военного аэродрома случайно забредший сюда человек «кавказской национальности», у которого была с собой бутылка спиртного. Бомж не бомж, но что-то похожее на него: небрит, обувь, да теперь и штаны в грязи — лазил где-то по оврагам да бурьянам…
Да, это новое место идеально для наблюдения. Саламбека в гуще сосняка с аэродрома видеть никто не мог, зато он видел все прекрасно! И распахнутые, близкие теперь высокие ворота капонира, и штурмовик, который с грохотом вернулся из полета, и технарей, кучкой сбившихся у самолета и что-то живо обсуждавших…
«До машины метров двести пятьдесят, — прикинул Саламбек. — Да, максимум».
Бинокль давал ему возможность видеть теперь все крупно. Вот молодой улыбающийся летчик сходит по лесенке на бетонку; ему помогают два технаря в голубых фуражках, снимают с него лямки парашюта; вот под колеса самолета подкладывают колодки… вот задом сдает тягач… из кабины его выглядывает прапорщик, сердится, что-то кричит… слов не слышно. А не мешало бы послушать, о чем именно говорят летчик и его обслуга после полета на полигон — попал ракетами в цель или нет? Вообще как прошел полет, когда следующий — днем или ночью, с боевой стрельбой или просто учебно-тренировочный полет. Все это нужно знать ему, Саламбеку.
Сетка забора в том месте, где сидел Саламбек, невысока и в двух местах порвана. Русские беспечны. Думают, наверное: кто полезет на аэродром, пусть и со стороны сосняка? Зачем? Американские разведчики (да и другие, наверное, тоже) все про этот аэродром знают — день и ночь наблюдают за Россией со спутников, а для своих тайн никаких нет — летают самолеты, ну и пусть себе летают, так нужно. Здесь, на огородах у аэродрома, какие могут быть шпионы? Люди здесь годами живут, у аэродрома коров, коз пасут…