Говорю же, с грибочками у горцев всё хорошо обстояло. И даже замечательно.
Чего я об этом вспомнил? Не вспоминал, не вспоминал, а тут на тебе.
Как бы об остальном не начать вспоминать…
* * *
В общем, посидел я, потом ободрал козу, требуху выбросил всю целиком, даже печёнку доставать не стал, мясо привязал к палке и потопал к дому. Вымотала меня охота… а ведь сегодня надо решить, что делать дальше. Потому что край.
И как же мне тошно от всего от этого…
Нет, не тошно, какое-то другое слово должно быть. Страшно, наверное.
Будь я один – рванул бы себе к Казл-Ду, не может же быть, чтобы вдоль многоезжей дороги людей не было. Ну, прошёл бы через Долину, впервой, что ли? Но Князю туда нельзя. Если разобраться – Князю можно только в Пандею, потому что у нас его скрутят вмиг. Беглый? Беглый. Пжалте взад, да со штрафным сроком… С Эхи вообще непонятная история. Беглый, да ещё и архи. Трудно скрыть, выговор явно не наш, до первого деревенского особиста – и всё. Беглый? Беглый. Архи? Архи. Пжалте к стенке…
Тут даже фальшивые документы, которые могли бы, скажем, выручить Князя, не выручат. Хотя обзавестись ими было бы правильно. Но туда, где это можно сделать, ещё нужно попасть. Дойти. Пешочком, потому что машин у нас теперь нет… да и заплатить за документы нечем. Нету у нас ничего, гольё, сплошное гольё.
Я знал, что Руг ещё до того, как попал под «утюг», спроворил себе где-то недалеко от тропы тайничок. Но что у него там лежало, а тем более где тайничок находился, знать мне было не дано. Можно поискать, конечно, но это и опасно, и чревато тем, что опоздаем…
Только вот к чему?
Показался за кустами дом, дым над трубой – проснулись, деточки, – я вышел на открытое место и обомлел: перед домом стояли четверо. Пот заливал мне глаза, и я не мог их протереть, руки заняты. Вон тот, конечно, Князь… он облюбовал себе длинный до пят брезентовый дождевик, выцветший и поскрипывающий на сгибах… и он меня заметил, поднял руки и помахал. И все, конечно, оглянулись и стали на меня смотреть, как я иду и волоку им мясо, и никто не побежал помочь.
Я был шагах в пятнадцати, когда до меня вдруг дошло, что пришлые двое – это охотники-горцы, причём, похоже, пандейские горцы. Наши свои лица уже давно не татуируют.
Вот смех – весь сезон тут никого не было, вообще ни души, а теперь как касса в день получки: бандиты, беглые каторжники, нарушители границы…
Я положил мясо на стол, обмыл и вытер руки – и только после этого подошёл к гостям.
И понял, что забыл, как их правильно приветствовать: «Хау» или «Нехау»? Потому что у каких-то так, а у каких-то иначе.