Четверо убитых, одиннадцать раненых.
И вот этот вот звук: пи! – и-и-и-и-и…
Капрал бодрячком шёл к нам, поднимая бинокль, и тут раздался щелчок и начал разворачиваться звук «пи! – и-и-и-и…» – и тогда я на автомате пхнул Чака в плечо, чтобы он улетел за ближайшую купу голодревов, отметил, что солдатик низко и за камнем – и согнувшись, как гончий кот на старте, одним прыжком достиг капрала, воткнулся ему в живот и опрокинул, он ещё ничего не соображал, а поэтому мешал мне, но тут уже ничего не поделать…
На этот раз взрыв я услышал, я слышал столько взрывов, что научился не запирать от них сознание, как закрывают глаза в испуге или от яркого света, и даже определил: долбанула универсальная граната «Горак», её можно метать, можно использовать как мину, замедление пять секунд, четыреста граммов торпекса…
Может быть, огнепроводная трубка горела чуть медленнее, чем ей положено. Может быть, я оказался феноменально, фантастически быстр. Не знаю.
Но нас не зацепило. Мшистый камень, за которым пряталась граната, разнесло в песок, и этим песком нас обильно посыпало – особенно глаза. Солдатики у костра ругались, но по-доброму, потому что котелок упал в костёр стоймя и не опрокинулся. Тот солдатик, что лежал в дозоре, вообще ничего не видел и даже не понял. Чак за голодревом нашёл дохлую путанку и сразу стал думать, что с ней делать; Яррики – они такие, всё в дом. А капрал смотрел на меня странными глазами и только повторял: нет, но когда же? Нет, но когда же успели?
Это наверняка была не импровизированная растяжка на проволоке там или на леске, а нормальная, с фотоэлементом и счётчиком срабатываний. Так что успеть поставить могли когда угодно: вчера, на прошлой неделе, в прошлом году…
Плохо то, что она тут наверняка была не одна.
Потом подошёл Чак (путанку он забросил на дерево: не пригодилась) и тихо спросил:
– Сколько, говоришь, они с нами не воевали?
– Это наша мина, – сказал я.
– Ну и что? – сказал он. – Что они, не могли нашу мину использовать?
– Чаки, – сказал я. – Отпусти мой мозг, пожалуйста…
Он, кажется, понял.
Мы с ним быстро обвешили безопасный пятачок, и я ткнул каждого солдатика (да и капрала тоже) носом: вот туда – ни шагу! Потом капрал проверил рацию. Рация работала, но нам никто не отвечал…
Я забрал у капрала бинокль, забрался на самый высокий голодрев – они с виду тонкие, но очень крепкие, – и стал озирать окрестности.
Стервятников далёкий для них взрыв не испугал и не привлёк. Они всё так же опускались и так же взлетали – опускались по крутой спирали, взлетали по пологой.