— Я был бы счастлив, если бы она оказалась права.
— Почему «был бы»?
Елена подошла к Ивану, и обняла его за шею. Жест женщины, ищущей защиты, убежища, стабильности. Не той стабильности, что даёт банковский счёт и материальное благополучие, а той стабильности, что сильнее всего ощущается в уверенности в любви.
Иван молчал. Хотя и обнял её в ответ. Это был их первое объятие. Его затопили радость, счастье, блаженство. И печаль, и горечь.
— Ты можешь быть счастлив. Мы можем быть счастливы. Мы здесь, я и ты.
— Я… Я не могу.
Иван мягко отстранился. Бог знает, чего ему это стоило, но он отстранил её. Она выглядела разочарованной. Он боялся, что она будет выглядеть растерянной, жалкой, возможно даже обиженной. Разрыдается. Даст ему пощёчину. Всё то, что в кино и в книгах, а, значит, и в жизни делают женщины в подобных ситуациях. Но Елена выглядела всего лишь разочарованной. И это не было досадным женским разочарованием, нет, чёрт возьми! Это было ожидаемым разочарованием исследователя, проводящего эксперимент. Любой, кто занимается научной работой, знает, что никто не начинает опыт, не смоделировав ожидаемых результатов. Обыкновенно разочаровываются не получив именно ожидаемых результатов. Её же разочарование было именно разочарованием от полученных ожидаемых результатов, которые точь-в-точь совпали с предсказанными. Такое бывает, когда кто-то ожидал открытия, а получил опровержение своей гипотезы. Тоже результат. Для науки. Учёного не разочарует, но человека — да. В разочаровании Елены не было женской досады. И от этого Ивану стало ещё больнее.
— Присядь, Елена.
— Зачем? Я знаю, что ты мне скажешь. Что ты меня любишь.
— И это правда.
— Но ты не в состоянии быть с человеком, который лишил жизни другого человека.
— И это правда.
— И что ты абсолютно амбивалентен, потому что не можешь определиться.
— С чем?!
— Плюнуть ли на мораль и быть счастливым с женщиной, которую любишь ты, и которая любит тебя. Или плюнуть на любовь, и сдать женщину, которую ты любишь, властям.
— И это правда. Только не властям. Есть человек, которому я не могу лгать. Не потому что я не люблю врать в принципе, а потому что он всегда знает, когда я фальшивлю. Мне всё равно придётся ему сказать.
— Действительно только потому, что ты не хочешь лгать? Или потому, что ты боишься не оправдать возложенных именно этим человеком на тебя надежд? Или потому что ты хочешь переложить на этого человека ответственность?
Иван молчал. Он не любил лгать. Но тут всё было ещё хуже — он не знал, что здесь вообще правда.
Елена подошла к стене, внимательно посмотрела на фото Виддера, и подмигнула ему. С сарказмом и той же горечью, которой был переполнен Иван. Затем шутливо показала ему язык и расхохоталась. Иван ошеломлённо наблюдал за этой пантомимой.