– Никита Никитич Делекторский по вам скучает. Обаяли вы его, как барышню, и уехали. С тоской считал часы до вашего возвращения. Идите и срочно его обрадуйте.
– Он только скучал или еще и делом занимался? Я поручил ему допросить женщин из банды Варехи.
– И делом занимался, – защитила околоточного Ловейко. – А я ему помогала, записывала. И знаете, что я вам скажу? Интереснее всех Варвара Просфирина, сожительница Героева. Остальные просто бабы. А она живая и любопытная. Такая, знаете, веселушка. Когда околоточный начал снимать с нее допрос, она ему сказала: а ты меня удиви сперва! Тогда, может, и поговорим. Но наш храбрый Никита Никитич не сумел ее ничем удивить. Попробуйте вы. Из всех наиболее сметливая именно Просфирина.
– У меня есть чем ее удивить, – сообщил коллежский советник. И вынул из кармана фотокарточки, сделанные нижегородской сыскной полицией по его просьбе. На карточках был снят убитый «иван».
– Вот. Вдруг там были чувства или хотя бы симпатия? Тогда это может ее пронять.
Ловейко посмотрели карточки и одобрили замысел питерца. Тот позавтракал стряпней Анны Порфирьевны и пошел разыскивать помощника.
Никита Никитич обнаружился в приемной – сидел и ждал, пока начальство насытится.
– С приездом, Алексей Николаевич. Ну, что архивы, дали подсказку?
– Явной подсказки нет, только намеки. Загадочный человек из польской или литовской знати, пропал в Африке семнадцать лет назад, настоящее имя неизвестно. Вероятно, это он, наш Вязальщиков. Для дознания ничего не дает. А как ваши успехи?
Делекторский сказал то же, что и госпожа Ловейко:
– Бабы как бабы, ничего не знают, ничего объяснить не могут. Кроме одной.
– Варвара Филипповна?
– Да. Она умнее других. Только не хочет говорить.
– Ну, так всегда бывает вначале. Будем работать.
Зауряд-прапорщик промолчал, выказав тем самым сомнения в способностях начальства.
Через час они сидели в допросной комнате женского этажа губернской тюрьмы. Вошла Просфирина – молодая, стройная, с лукавыми нахальными глазами.
– Ой, мамочки! Нынче вас двое мужчин на меня одну, слабую женщину. Как же мне устоять-то? Прям не знаю.
– Да и не надо тебе противиться, Варвара, – в тон ей ответил коллежский советник. – Говори правду, как есть. Мы тебе за это послабление сделаем. Не надоело в тюрьме сидеть?
– Скушно начинаешь, барин. Как и все. А вот ты меня удиви али повесели, тогда, может, и расскажу чего.
– Просфирина! – гаркнул зауряд-прапорщик. – Ты должна обращаться к господину Лыкову «ваше высокоблагородие»!
– Будет вам, Никита Никитич, – одернул его сыщик. – Варвара – человек веселый, к чему формализм. Значит, я должен тебя удивить или развеселить. Так?