– Я полагаю, что и Вареха, и Шипов давно бежали из города, – важно заявил Тутышкин. – Чего им тут делать? Дайте мне настоящее задание, боевое! Я риска не боюсь.
– Над беглыми каторжниками стоял другой человек, – пояснил Алексей Николаевич. – Настоящий главарь банды – он. Помимо грабежей, ребята занимались еще и кражей оружия с военных складов. Главарь – фамилия его Вязальщиков – не может просто бросить все и исчезнуть. Он должен завершить поставку, иначе кавказские абреки не поймут. Я подозреваю, что оружие прячут где-то здесь, в Казани. Надо отыскать его. А Вареха с Шиповым тоже недалеко: атаману нужны подручные, без них он пустое место.
Утром Лыков сидел в гостиной и уплетал пирог с курятиной. Супруги Ловейко весело бранились из-за планов Анны Порфирьевны приодеться по французской моде. Вдруг внизу на первом этаже раздались грохот и дикие крики.
– Бомбисты? – вскочил коллежский советник. – Нападение на участок?
Валентин Семенович сердито отбросил салфетку и тоже поднялся:
– Нет, это опять Кузьмин буянит.
– Какой Кузьмин?
– Борец из цирка Никитиных. Нажрется и в скандал.
– Так дайте ему в рыло!
– Ага, дашь такому. Его сюда шесть городовых приводят. И то еле-еле справляются.
Полицейские спустились вниз, и сыщик увидел нелепую сцену. Шестеро служивых, красные от натуги, с трудом удерживали за руки могучего детину в спортивном трико. А тот вырывался и кричал:
– Сокрушу! Всех сокрушу! Пусть жалованье выплатит за август, а не то лавочку на дыбы!
Сильным рывком борец стряхнул с себя троих и высвободил правую руку. Он занес уже огромный кулак, но тут подскочил коллежский советник и перехватил его.
– Ах так, да? – обрадовался буян. – Еще один приперся? Ну держись!
Он попробовал выдернуть руку, но у него не получилось. Лыков приказал городовым оставить их с атлетом один на один. Как только те отступили, борец напал на новенького. Дальнейшее заняло не больше минуты.
Сыщик ударил противника кулаком по макушке. Тот с грохотом упал на колени, на лице его отразилось удивление:
– Ой!
Алексей Николаевич решил преподать скандалисту урок. Он нагнулся, ухватил его обеими руками за широкий борцовский пояс, приподнял и шмякнул всей тушей, как мухобойкой, об стену. Та затряслась и, как показалось окружающим, едва не рухнула.
– Ой… – уже тихо вскрикнул задержанный.
Но питерец не унимался. Еще три раза он сильно приложил дурака о стену, держа на весу, словно копер[44]. Казалось, здание управления сейчас сложится как карточный домик. Наконец сыщик разжал хватку. Кузьмин рухнул и замер на полу, боясь пошевелиться. Вытаращенные глаза тупо смотрели в потолок, губы шептали: