– За границу? Уж не в Абиссинию ли?
Командир завода пристально посмотрел на гостя:
– А вы не зря едите ваш хлеб, Алексей Николаевич! Да, речь шла именно про Абиссинию. Самсон-Гиммельстерн сообщил, что это частный гешефт Южно-Русского порохового завода. Но он якобы негласно одобрен правительством, поэтому никаких препятствий для отправки бездымного пороха туда не будет.
– И вы послали Фон-Самсона куда подальше?
– Прямо по матери.
Лыков помолчал, обдумывая услышанное, потом сказал:
– Вязальщиков и Фон-Самсон могут быть одним и тем же лицом. Как выглядел ваш гешефтер?
– Высокий, смуглый, очень уверенный. И какой-то неприятный. Чувствовалось, что у наглеца есть второе дно. И что он имеет богатый послужной список. Бывалый человек, это заметно.
– Он! – обрадовался сыщик. – Вот наглость… Но и сообразительность тоже.
– В каком смысле? – насторожился генерал.
– Он лишь один раз зарегистрировался в Казани под этой фамилией. Но наверняка живет здесь уже несколько месяцев. Полагаю, Фон-Самсон поселился где-то в Пороховых слободах. Они не подведомственны казанской полиции – очень удобно прятаться.
Лукницкий покосился на адъютанта. Тот снял трубку телефона, набрал две цифры и сказал:
– Срочно выясните, проживает ли в городке или в одной из слобод Аксель фон Самсон-Гиммельстерн. Записали? Доложить генералу немедленно.
Сыщик спросил:
– Вы дали поручение коменданту?
– Нет, – ответил Всеволод Всеволодович. – Тут все-таки секретное производство! Я учредил собственную службу безопасности. Негласную, конечно. Казенных денег ведь на это не дадут. Трачу из сэкономленных сумм, иногда добавляю свои. Если начальство узнает, меня накажут.
Лыков понимающе вздохнул: эх, Россия…
– Вернемся пока к князю Вачнадзе, – сменил тему генерал. – Наши караулы наблюдали подозрительную суету на складах ручного огнестрельного оружия. Обычно выемки или пополнение запасов делаются днем. А тут в сумерках приезжают возы, солдаты вместе с темными личностями их грузят… Я по-дружески рассказал об этом Карассу. Но тот лишь отмахнулся.
– А вы чем объясняете такую близорукость?
– Карасс сказал, что полностью доверяет своему начальнику артиллерийского управления. Но думаю, есть и другая причина. Коллеги из Казанского военного округа не считают нас, кадр порохового завода, офицерами. Хотя мы имеем офицерские чины, они относят нас к военным чиновникам. Дураки! Попробовали бы они воевать без нашего пороха!
Чувствовалось, что такое отношение коллег для Лукницкого оскорбительно. Он продолжил с раздражением:
– Военное собрание казанского гарнизона не выдвигает нас на выборные должности. Более того, мы даже не участвуем в голосовании. Ходим – слава богу, нас еще пускают, – но без удовольствия. Неприятно чувствовать себя человеком второго сорта. В том числе поэтому мы учредили собственное собрание. Оно, кстати, умнее казанского. Среди наших офицеров много лиц с высшим специальным образованием, и зимние доклады вызывают полемику, научные споры и переписку со всей Россией. Павел Иванович вот, например, с отличием закончил физико-математический факультет Петербургского университета по естественному разряду. А сейчас готовится к поступлению в Михайловскую артиллерийскую академию.