Дом Яхьина находился на Грязнушке, в Дальней Пороховой слободе. Пока ехали туда, Лыков спросил спутника:
– Скажите, неужели вашего отца звали Анемподист Шарпантье? Извините мое любопытство, но как-то необычно.
Капитан улыбнулся:
– Я понимаю. Мне часто задают этот вопрос. Дело в том, что отца, круглого сироту, усыновил Морис Шарпантье, потомок солдата Великой армии. Тот попал в плен и остался в России; подобных, вы знаете, были тысячи. А природная фамилия папаши – Редькин. Его отец, а мой родной дед выслужил чин статского советника, имел дом в Казани. В доме случился пожар, родители сгорели заживо. А единственного сына успели выбросить в форточку… Ну и француз пожалел ребенка, усыновил, дал образование. В итоге я теперь ношу такие странно сочетающиеся фамилию и отчество.
Хозяин дома был на смене, гостей встретила его жена. Шарпантье сказал ей спокойно:
– Мы посмотрим вещи вашего жильца. Это приказ генерала.
Татарка молча зажгла керосиновую лампу и повела гостей во внутренние комнаты.
По пути Лев Анемподистович объяснял питерцу:
– У татар чище, чем у русских. Тараканов с клопами не бывает. Поэтому многие приезжие снимают у них комнаты. В коренных татарских слободах – Старой и Новой – приезжие, конечно, не селятся. Но сейчас иноверцы свободно размещаются в Пороховых и в Адмиралтейской. И сдача комнат внаем – распространенный промысел.
В покоях жильца хозяйка поставила лампу и удалилась. А капитан с коллежским советником приступили к обыску.
Почти тут же Шарпантье нашел главную улику. Он выдвинул ящик комода, извлек из него два предмета и спросил удивленно:
– Алексей Николаевич, что это? Какие острые…
Лыков взял в руки два узких браслета с зигзагообразными кромками. Повертел и положил на стол.
– Этим оружием меня чуть было не убили.
– Оружием?
– Да. Никогда не подумаешь, правда? Вы видите смертоносные браслеты, которыми африканское племя туркана очень ловко орудует в ближнем бою. Вот, полюбуйтесь на их работу.
Сыщик задрал рукав и показал капитану глубокие, плохо заживающие раны на левом предплечье.
– Он целил в горло. Одним движением запястья гортань рассекается, и конец. По счастью, я уже знал об этих браслетах. И видел убитых ими. Успел заслониться, потому и жив до сих пор.
– Он – это Самсон-Гиммельстерн?
– У преступника много имен. Вязальщиков, Сайтани, Иванов, пан Вацлав, Поповский, теперь вот Фон-Самсон. Доказательство, что именно он жил здесь, вы извлекли из комода.
– Как же быть? Если мы заберем его штуки, он догадается про обыск.
– Я их, безусловно, конфискую, – ответил Лыков. – Тут не штуки, а орудия убийства. В одной только Казани ими прикончили четырех человек.