Коллежский советник предъявил открытый лист начальнику Адмиралтейской почтово-телеграфной конторы. Это ведомство входило в МВД, поэтому вопросов у почтовика не возникло. Сыщику выдали копии всех отправлений за август и сентябрь: посылок, бандеролей, денежных пакетов, заказных писем, телеграмм… Он разбирал их до вечера и уже хотел уходить ни с чем. Но вдруг ему повезло. В начале августа поступила телеграмма на фамилию Свенх. Она была из города Коврова Владимирской губернии. Некий Северьян Першин сообщал, что предложенная цена высока, но он готов приехать и поторговаться. Вроде бы обычное дело. Но Лыкова насторожила фраза: «Главный вопрос: подлинный ли товар?» Как ее понимать? Про выделанные кожи или кули муки так не говорят. А про чудотворный образ?
Алексей Николаевич вернулся на Воскресенскую и с полицейского телеграфа отбил экспресс Азвестопуло. Пусть срочно мчится в Ковров и выясняет, кто такой Першин. Что судачат о нем в городе? И не интересуется ли он случайно старинными иконами?
Отбив телеграмму, сыщик кое-что припомнил. Его конкурент ротмистр Прогнаевский навещал Ковров! Как же он забыл об этом? Уж не Северьяна ли искал жандарм? Он вполне мог, идя своими путями, выйти на ту же фигуру, что и Лыков.
Делать нечего, пришлось снова посетить ГЖУ. Полковник Калинин, увидав сыщика второй раз за день, удивился:
– Что случилось, Алексей Николаевич? Еще мысли в голову пришли?
– Константин Иванович, а где ваш временный помощник Прогнаевский? Давно он у меня под ногами не путался.
– Да опять куда-то укатил. Может, пассию какую завел? Ха-ха…
– А он не в Ковров подался?
Калинин внимательно посмотрел на сыщика и ответил:
– Алексей Николаевич, вы ведь с ним прямые соперники. Как же я выдам вам его тайну, если мы с Михаилом Васильевичем носим один мундир?
И питерец ушел ни с чем. Но теперь он хотя бы знал, что Прогнаевский действительно о чем-то пронюхал, и следы ведут к Северьяну Першину. Коллежский советник послал своему помощнику еще одну телеграмму, на этот раз зашифрованную. В ней он предупреждал Азвестопуло о наличии у него в городе соперника. И велел действовать осторожно.
Прошло несколько дней. Лыков курсировал между жандармами, полицией и пороховым заводом. Голубые мундиры развили лихорадочную деятельность. Они накрыли подпольную типографию в доме Сметанина на Засыпкиной улице. Внутри обнаружили лоскут бумаги с планом местности у Фуксового сада. Именно там находилась квартира начальника казанского отделения Московского жандармско-полицейского управления железных дорог подполковника Ахматова. А на столе валялся отчет о расходах на сумму три тысячи шестьсот рублей с пометками «Янычару» и «Лидии Павловне на орган». На квартире устроили засаду, в которую угодили несколько студентов университета. У одного в кармане нашли еще один план. Там было изображено место возле Лядского сада, по которому ежедневно проезжал на службу и обратно вице-губернатор Кобеко. Взрыв бомбы, гибель атамана и арест типографии обескровили казанскую ячейку эсеров. Кто уцелел, забился в щель; многие уехали прочь из города. Полковник Калинин торжествовал.