– И кто был этот человек?
– Выяснить не удалось. В Аддис-Абебе тогда болталось множество русских. Персонал госпиталя, наша дипломатическая миссия, духовная, торговцы, военные… В числе прочих, как сказал Артамонов, подозревали и Люпперсольского. Очень сильно подозревали! Но допросить не успели. Он поспешил отправиться в путешествие в глубь Африки.
– Где и попал в плен к племени туркана, – вспомнил сыщик.
– Ну, это он вам сочинил сказку про плен. А чем в действительности занимался, мы не знаем. И вот, Алексей Николаевич, думаю я, что дело было так…
Калинин отложил бумаги, откинулся на спинку стула и устало потер лоб.
– Дело было так, – повторил он. – Люпперсольский понял, что попал под подозрение. И счел за лучшее исчезнуть. Надолго, в дебрях, чтобы о нем забыли. И объявился спустя год на Дальнем Востоке под чужим именем.
– А как же он снова стал Борисом Андреевичем?
– Да просто все, – махнул рукой полковник. – Вы знаете, что заграничные паспорта в России одноразовые. Их отбирают на таможне при возвращении. Так вот, я выяснил, что паспорт Люпперсольского сдан не был. То есть он попал в страну другим путем. Через Китай! Считайте сами. Ваш приятель исчез в Африке в начале девяносто девятого. У Янковского появился в девятисотом. Через год навестил Петербург и Москву, напомнил о себе в Географическом обществе, статейки в журналах тиснул. Но задержаться в столицах побоялся – вдруг вспомнят в Военном министерстве о своих подозрениях? И вернулся в Забайкалье. Поступил в канцелярию Алгачской каторжной тюрьмы в девятьсот втором году, а исчез оттуда в девятьсот четвертом. После того, как подобрал Оберюхтина для кражи и нашел покупателя на икону… Мы запросили Читу, но они могли сообщить нам лишь самые общие сведения, все документы негодяй сжег, перед тем как сбежать. Дальше вы знаете. Осел в Казани, где обаял старуху Казем-Бек и уговорил ее подделать формуляр – на всякий случай, чтобы сбить всех со следа. С вами это удалось ему вполне. Ну, Алексей Николаевич, убедил я наконец? Люпперсольский и есть оборотень, гроза тигров и хунхузов.
– Ой! Вовремя напомнили. – Алексей Николаевич полез в карман. – Я как раз получил письмо от Янковского.
Он вскрыл конверт, развернул письмо и прочитал вслух:
– «Не уверен, что это вам поможет, но вы просили меня сообщить приметы Сайтани. Я в личной беседе запамятовал, вот теперь вспомнил. Перед тем как засмеяться, Сайтани всегда облизывает губы». Он!
Лыков вскочил, словно собрался куда-то бежать.
– Сядьте, Алексей Николаевич, – успокоил его жандарм. – Ваш подозреваемый находится под мои наблюдением. Сейчас он обедает в столовой института, вечером собирается посетить заседание Общества археологии, истории и этнографии, где у него доклад. Теперь Люпперсольский никуда не денется.