– Вы не понимаете, Константин Иванович, насколько это опасный человек!
– Меломбуки? Слышал, слышал. Мои волкодавы скрутят его в два счета.
– Надо арестовать его, – настойчиво продолжил Лыков. – Срочно, немедленно.
– Да ради бога, – усмехнулся полковник. – Но с одним условием.
– С каким?
– В аресте будут участвовать мои люди. И вы укажете мою роль в этом деле, когда станете писать рапорт министру.
– Разумеется, как же иначе? – удивился питерец. – Ведь именно от вас я получил важнейшие улики! Еще спорил, что Люпперсольский вне подозрений…
– Вот и не забывайте об этом.
– Едем в Родионовский институт прямо сейчас, – нетерпеливо попросил Лыков. – Собирайте ваших людей. Это кто, Прогнаевский?
Лицо полковника приобрело брезгливое выражение.
– Вот уж нет. Вы знаете, что он написал Макарову донос на вас? А копию дерзко послал императрице. И меня, стервец, не обошел вниманием. Изгадил в письме на имя Таубе.
Макаров был товарищем министра внутренних дел. В условиях загруженности Столыпина по должности премьер-министра он фактически управлял министерством. А генерал-майор барон Таубе являлся новым командиром Отдельного корпуса жандармов.
– Федор Таубе? – усмехнулся сыщик. – Вы будете смеяться, но двадцать лет назад я отговаривал его идти в жандармы. А он не послушал и вот, сделал карьеру.
– Вы знакомы с командиром? – удивился Калинин.
– Вполне близко, – заверил его Лыков. – Он родственник другого Таубе, тоже генерал-майора, бывшего начальника военной разведки. И моего хорошего друга.
Полковник чуть не выгнулся дугой перед сыщиком:
– Очень хорошая новость! А то, знаете, новая метла… Не угадаешь, чего ждать. Теперь при случае могу ли я рассчитывать на ваше заступничество?
– Константин Иванович, вы ведь знаете, что я не интриган, – укоризненно ответил сыщик. – Насчет заступничества не ко мне, тут нужны силы посерьезнее моей скромной персоны. Но в рапорте все будет по-честному. И при случае всегда скажу правду, что без вас мое дознание стояло бы в тупике.
– Вот и славно.
Начались сборы арестной команды. Сергею пришлось ехать в номера за «маузером». Лыков нервничал и торопил его:
– Чего валандаешься, как в Одессе?
– При чем тут Одесса?
– Это я к слову, надо же что-то сказать.
– Алексей Николаевич, возьмем мы его, у меня предчувствие.
– А если упустим?
Но предчувствие не обмануло храброго грека. Все получилось в лучшем виде. В институт приехало аж семь человек: Лыков с Азвестопуло, помощник начальника ГЖУ подполковник Тихобразов, ротмистр Трескин и три крепких молчуна. Молчуны все и проделали. Они вызвали Люпперсольского из квартиры якобы к директрисе и схватили. Тот ничего не смог сделать в их руках, хотя и вырывался.