– Да… Но это можно понять. Дело важное, пусть ищут с двух концов, – пробормотал сыщик, скрывая раздражение.
– Конечно, – кивнул жандарм. – Их Величество в своем желании вернуть святыню правы. Но как быть вам? А мне? Вы ведь за помощью сюда пришли?
– Да. За справкой.
Калинин встал, Лыков тоже поднялся.
– Очень сожалею, Алексей Николаевич. Поверьте, совершенно искренне. Я бы лучше имел дело с вами, чем с этим интриганом Прогнаевским. Но обстоятельства сложились так…
– Значит, совсем не поможете, Константин Иванович? Ведь под бумагой подпись Столыпина. Нашего с вами общего начальника. Сообщите мне то же, что и ротмистру, исполните свои прямые обязанности.
Полковник задумался.
– Хотя… почему нет? Тем более что и сообщать-то, честно говоря, нечего.
– Ой ли? – пристально вгляделся в собеседника сыщик. – Бросьте вы вашу корпоративность. Ну и что, если тот жандарм, а я нет?
– Присядем, Алексей Николаевич.
Они снова сели, и Калинин заговорил, понизив голос:
– Ей-богу, нечего сообщить. По нашей линии нет никаких сведений насчет пропавшего образа. Слухи один глупее другого. Неправдоподобные то есть.
– Агентура?
– Как воды в рот набрали. Ни-че-го. Даже странно: весь город третий год судачит, Россия, можно сказать, на дыбах. Я и сам давно бы разузнал, если бы было чего узнавать. Ведь на этой истории такую карьеру можно сделать! Но увы. Пусто в наших сетях, Алексей Николаевич. Завалящей плотвы – и той нет.
– А ваш ротмистр чем занят?
– Он не мой, он… – Калинин сделал неопределенный жест.
– Ну, пусть не ваш. Так чем?
– Леший его знает. Бегает по городу, как таракан, усами шевелит и через день отсылает в Петербург длинные шифрованные телеграммы.
– Вот, а я только что выговор получил от шефа, что не балую его отчетами.
– Этот балует!
– Ну и как мы договоримся, Константин Иванович? – Сыщик уже оправился от плохой новости и смотрел спокойно.
– Я прикажу ротмистру Трескину ознакомить вас со сводками. Правильнее было бы назвать их сплетнями, но другого ничего нет.
– Трескин – это тот, который в театре побоялся схватить террориста?
Полковник нахмурился:
– А вы больше слушайте дурака полицмейстера! Трескин же в театр револьвер не взял. А Зефиров взял. Опасный, самый опасный в городе. Что, Константину Капитоновичу прикажете голову под пулю совать?
– Ну-ну, я пошутил. Давайте ваши сводки-сплетни.
Но Калинин еще долго не мог успокоиться и бранил полицию за нерасторопность. Потом сказал:
– Я понимаю вашу иронию. Конечно, если бы вы встретили в театре боевика, то завязали бы его в узел и поднесли полиции на блюдечке. Как сделали только что с бандой Варехи. Полгода не могли поймать здешние путилины! А вы за неделю разобрались. Но Трескин, признаться, того… не вашего полета.