– Ich bin müde. Ich brauche ein wenig Ruhe![32]
Цыганков коротко пожал плечами:
– Извини, хер хенерал, не понимаю. Нихт ферштейн. Топай дальше.
– Ich bin schon mehr als fünfzig Jahre alt! Ich bin nicht so jung und stark wie sie![33]
– Сказал же… – с досадой пробормотал Виктор, сдергивая с плеча автоматный ремень. – Ну?
– Нушний… отьдых… – с трудом подбирая слова, неожиданно сообщил пленный, взглянув в лицо механика-водителя. – Йа кафарить… was… чьто мньне уше fünfzig фозраст! Пьятдесьят год! Nein… ньет молотость. Нушно мало отьдых… Zehn minuten… verstehen?
– Твою мать… – ахнул Цыганков, ошарашенно переглянувшись с радиотелефонистом. – Так ты это чего, по-нашему понимаешь?!
– Ein bisschen… ньемношко. Nein dialog – мало слофа гофорить и мало слофа понимайт. Verstehen?
– Да то понятно, что ферштейн… – задумчиво пробормотал мехвод. – А что ж сразу не сказал, что по-русски разумеешь? Хотя понятно почему – подслушивал, небось. Ну и как, много выслушал?
Генерал-полковник неопределенно пожал плечами, изобразив нечто среднее между «не понимаю» и «ну, как вам сказать…».
– Ладно, хрен с тобой, – хмыкнул Виктор. – Найдем местечко посуше, там и привал сделаем. Тем более болотина уже на убыль пошла. Что, снова не понял? Неважно, двигай давай. Скоро будет тебе «ньемношко отьдых», обещаю. А, вот теперь вижу, понял. Ну и гут, стало быть. Форвертс!
Штаб 24-й армии, район Вязьмы, октябрь 1941 года
Разговор с танкистами, ухитрившимися захватить самого «Гейнца-урагана», Кобрина немного успокоил: преследования за ними пока не было, ушли они, можно сказать, чисто, что давало еще немного времени как им самим, так и Сергею, от которого требовалось любой ценой помочь им выбраться. Поскольку с попаданием Гудериана в плен весь дальнейший ход Вяземского сражения мог достаточно серьезно измениться, и понятно, в чью пользу.
Нет, командарм и без того был твердо убежден, что гитлеровцам практически ничего не светит: еще дней пять, максимум неделя – и можно смело докладывать в Ставку о полном и окончательном провале «Тайфуна» на Вяземском направлении. Что, собственно говоря, автоматически означает и провал всего осеннего наступления в целом. Ежедневно избиваемые танковыми и артиллерийскими засадами, перекрывающими магистральные дороги или поджидающими на обходных путях; то и дело упирающиеся лбом в мощные оборонительные рубежи, прикрытые огнем дальнобойных гаубиц и, в случае крайней необходимости, мобильными дивизионами реактивных минометов, вражеские части несли значительные потери, все больше и больше теряя темп. Кинжальные танковые рейды по вражеским тылам, весьма напоминавшие аналогичные операции самого Гудериана, тоже оказались весьма эффективными – ничего подобного гитлеровцы просто не ожидали. А поскольку не ожидали, то оказались и не готовыми им полноценно противодействовать.