Поколебавшись, лейтенант убрал руку от пистолета-пулемета, осторожно отстегнув клапан кобуры. Хорошо, что у него нынче не «ТТ», как был раньше, а «наган» – хоть затвор передергивать не нужно, бери да стреляй. Пару секунд Василий размышлял, как поступить в случае обнаружения, затем криво ухмыльнулся: как, как… Каком кверху, вот как! Ежели что, сигает в сторону от машины, вон в те кусты, и стреляет из «нагана». Пока фрицы приходят в себя, взводит автомат да лупит во весь магазин, потихоньку уводя противника подальше от танка. Ну, а уж там, ежели товарищи не успеют на помощь прийти, воюет, покуда патроны не закончатся. Тем более в кармане еще и граната имеется. Одной «Ф-1» на всех, понятно, маловато будет, но по крайней мере живым он им точно не дастся! Самое главное – гадов от «тридцатьчетверки» увести, ночью в лесу от танка толку немного, запихнут связку гранат в ходовую, порвут гусянку – и амба. Ну, уж нет! Хрен вам на всю фашистскую морду! Не допустит он подобного! Командир он – или кто?!
Среди ветвей мелькнул неяркий отблеск – кто-то из гитлеровцев на несколько секунд включил электрический фонарик, то ли освещая что-то под ногами, то ли, что скорее, подсвечивая карту. Голоса на несколько секунд зазвучали громче.
Находись Серышев ближе и понимай немецкий, он услышал бы примерно следующее:
– Die Straße kommt vollkommen heran, obwohl sie gibt es auf unseren Karten nicht. Vor kurzem haben nach ihr die russischen Panzer durchgenommen, es bedeutet, und unsere werden auch vorbeikommen. Gerade ist, was Herrn dem General – Obersten notwendig.
– Interessant, Russe haben uns die Falle, wie gestern nicht vorbereitet?
– Wer wird sie, dieser russen verstehen? Kann, ja, und kann, nein. Wenn wir etwas verdächtig bemerken werden, werden wir sofort in den Stab nach dem Rundfunk mitteilen[23].
Но языка противника лейтенант Серышев, увы, не знал, лишь несколько основных фраз в духе «подними руки и сдавайся», «как твое имя и звание» или «сколько солдат в твоем подразделении»…
После чего все неожиданно и закончилось. Убрались фрицы столь же тихо, сколь и появились. Сдавленно выдохнув и поймав себя на мысли, что до этого, похоже, и вовсе не дышал, лейтенант вынужден был признать, что по лесу, несмотря на темноту, передвигались они абсолютно тихо, словно землю вовсе и не устилала опавшая листва, в отличие от него самого.
Выждав еще несколько минут, Серышев наконец окончательно перевел дыхание, успокоившись. Василия бил озноб, и вряд ли причиной тому был дождь или влажный комбинезон. Нервы, точно…