— Ты на испытательном сроке, — сказал он. — Ты подписал бумагу, в которой говорилось, что ты ничего не нарушишь за этот испытательный срок, а если нарушишь — сядешь в тюрьму на полтора года. Знаешь что? Курение крэка и владение крэк-трубочкой — это нарушение. Так что ты сядешь в тюрьму. И сядешь в тюрьму штата.
Мать твою.
В последней надежде я позвонил маме из таксофона. Я плакал и умолял ее нанять мне адвоката, а когда мои мольбы не сработали, я орал и угрожал. «Жаль, — сказала она. — Не звони больше. Я ничего не могу сделать».
Меня конвоировали в здание суда на встречу с судьей. Это была судья Адамсон, она вела несколько моих дел. Она всегда была очень добра ко мне, у нас установилось взаимопонимание, и мне было стыдно, что она видит, в каком состоянии я нахожусь. Свесив голову, я ждал, когда она огласит приговор.
Она сказала: «У нас есть человек, который хочет дать показания в вашу защиту».
Я поднял глаза.
— Что?
— Вас ждет человек, который даст показания в вашу защиту.
Я обернулся. К скамейке шагнула женщина, которую я едва знал. Ее звали Пенни. Похоже, что один из моих панических телефонных звонков все-таки попал в цель. Пенни была джанки, я встречал ее один-два раза в жизни, я помню, как она уверяла, что песня «Penny Lane»[60] написана про нее. Она работала на Джерри в фонде «Телезис» — в амбулаторном центре детоксикации, где вместе с Дженнифер мы получали лекарства. Старый джанки Джерри возглавлял эту амбулаторию. Человек с большим сердцем — он послал Пенни свидетелем в мою защиту. Может быть, ей было жаль меня. Может быть, это негласный кодекс джанки, которые ищут друг друга и находят людей, которые им близки. Она превосходно выступила на защите, хотя ни одно ее слово не было правдой.
— Мистер Рафати — образцовый пациент, — говорила она. — Он посещал собрания, он регулярно сдавал тест на наркотики, он принимал активное участие в делах нашей общины. К несчастью, он оступился, но мы абсолютно уверены, что он достоин еще одного шанса.
Судья задала еще несколько вопросов, и Пенни продолжала врать.
Потом судья подытожила: «Исходя из того, что вы мне здесь сейчас сказали, я считаю целесообразным, чтобы мистер Рафати был отпущен под ваше попечительство и снова принял участие в вашей программе. Вы готовы взять его обратно в свою программу?»
— Да, конечно, — сказала Пенни.
Я не верил своим ушам. Неужели меня освободят?
Тут мой герой-защитник на общественных началах встал со своего места и указал пальцем на мой яркий желтый комбинезон. Тюрьма выдавала такие всем психам.
— Мистер Рафати опасен для общества, — заявил он.