— Вот тут-то мы с тобой разные, — сказал Альберт. — Послушай моего совета: чем быстрее ты выкинешь это из головы, тем лучше.
— Я не смогу. Никогда не смогу.
Белый лебедь, всё это время, удерживающийся на листьях кувшинок, вытянул одну розовую лапу, а затем другую, и взмахнув крыльями направился к противоположному берегу озера. Двое молодых людей молча наблюдали за его полётом, пока он не исчез в камышах.
— Красивые они, эти птицы, лебеди, — вздохнул Альберт.
— Красивые, — ответил Майк, с грустью вспомнив, что в розарии его дожидается незнакомая девушка. С горечью достав из-под деревянного сидения длинные ноги в брюках в тонкую полоску, он встал, высморкался, закурил сигарету, дошел до двери лодочного сарая, остановился и снова вернулся назад.
— Слушай, — сказал Альберт. — Я не знаток музыки, но это же играют «Боже, храни королеву», да? Сдаётся, губернатор отбывает.
— Мне всё равно… я кое-что должен тебе сказать, но не знаю с чего начать.
Альбер никогда не видел его таким серьёзным.
— Собственно говоря… у меня есть один план…
— Это подождёт, — сказал Альбер, закуривая. — Отложим пока, идёт? Твоя тётушка закатит скандал, если тебя там не будет.
— Забудь про тётушку. Это не может ждать. Нужно действовать или потом будет поздно. Ты знаешь ту дорогу, о которой мне вчера говорил?
Альберт кивнул.
— Которая ведёт по равнинам?
— Понимаю, что это звучит безумно, возможно так и есть, но мне всё равно. Я решил обыскать скалу сам, по-своему. Без полиции и собак. Только ты и я. Мне нужно чтобы ты пошел со мной и показал дорогу. Мы можем взять двух коней, выйти на рассвете и к ужину уже вернёмся. Никто ничего не заметит. И теперь, когда я всё наконец выложил. Что скажешь?
— Ты чокнутый. Просто чокнутый. Сходи лучше покажи мисс ноги-бутылки её розы, а мы с тобой перетрём это в другой раз.
— О, я знаю о чём ты думаешь, — сказал Майкл с такой горечью, что Альберт был весьма потрясён. — Ты говоришь: «Эй, Майк, подожди немного!». А на самом деле думаешь: «Уже вижу этого недотёпу в лесу, ха-ха». Проклятье, я всё понимаю, но это не важно. Я соврал тебе на счёт плана. Это не план, это чувство.
Брови Альберта подскочили вверх, но он ничего не сказал.
— Всю жизнь я делал то, что другие полагали правильным. И на этот раз я буду делать то, что я считаю нужным, даже если ты или кто-то другой решат, что я сумасшедший.
— Ну, чувства, это всё хорошо, — сказал Альберт, — но каждый дюйм этой чёртовой скалы уже давно прошерстили. Какого чёрта ты решил, что сможешь там что-то найти?
— Тогда я пойду один, — сказал Майк.