— Depêchez-vous, mes enfants, depêchez-vous. Tais-toi, Irma[3], - звонко щебетала Мадмуазель, зная, что la petite Ирма не способна ни на что дурное. Её пышная маленькая грудь, ямочки на щеках, полные красные губы, озорные чёрные глаза и блестящие смоляные локоны были неиссякаемым источником эстетического наслаждения. Иногда в мрачноватой классной комнате француженка, воспитанная на картинах великих европейских галерей, выискивала Ирму глазами из-за учительского стола и представляла её на фоне вишен и ананасов, херувимов и золотых кувшинов, в окружении элегантных молодых людей в бархате и атласе…
— Tais-toi, Irma. Miss McCraw vient d’arriver.[4]
Сухопарая женщина в красно-коричневой накидке вышла из уличного туалета, к которому вела уединённая тропинка, обрамлённая бегониями. Воспитательница шла в своём обычном размеренном темпе, с непринуждённой царственностью и с почти королевским достоинством. Её никогда не видели в спешке или без очков в стальной оправе.
Грета МакКроу взяла на себя организацию сегодняшнего пикника в сопровождении мадмуазель, только по причине собственной сознательности. Блестящий математик — слишком блестящий для такой плохо оплачиваемой должности в колледже — она отдала бы немалую сумму лишь бы провести этот драгоценный выходной, независимо от погоды, заперевшись в комнате с новым увлекательным трактатом о численных методах. Она была высокого роста, с сухой коричневато-желтой кожей и жёсткими седеющими волосами, громоздившимися на макушке неряшливым гнездом. Несмотря на 30 лет проведённых в Австралии, местные пейзажи оставляли её равнодушной. Климат не имел для неё никакого значения так же, как и одежда, и бесконечные просторы эвкалиптов и жёлтой сухой травы вокруг; она обращала на них не больше внимания, чем в детстве на туманы и горы родной Шотландии. Ученицы, привыкшие к её причудливому гардеробу, больше над ним не потешались, и выбор мисс МакКроу для сегодняшнего пикника остался без обсуждений: на ней была всем знакомая богомольная шляпка без полей, чёрные кожаные сапоги, красно-коричневая накидка, придававшая фигуре пропорции одного из её эвклидовых треугольников, и довольно потрёпанные лайковые перчатки в тон.
Мадмуазель, напротив, как вызывающего восхищение законодателя мод, тщательно изучили, вплоть до кольца с бирюзой и белых шелковых перчаток, и поставили её внешнему виду высший балл.
— И всё-таки, меня удивляет, что Эдит разрешили пойти в этих ярких голубых лентах, — сказала Бланш. — И на что это она там так засмотрелась?
Четырнадцатилетняя Эдит с бледным одутловатым лицом, очертаниями напоминающее рыхлую подушку, стояла неподалёку, уставившись в окно комнаты на первом этаже. Миранда, откинув назад свои прямые кукурузного цвета волосы, улыбалась и махала рукой в сторону бледного заострённого лица, удручённо смотревшего из окна на оживлённую сцену внизу.