— Она умерла, когда родился Павлик. Врачи запрещали ей иметь второго ребенка, но она очень любила папу и очень хотела родить ему сына.
Кларисса промолчала. Марина оглянулась — тогда она окрысилась:
— Чего уставилась? А у меня нет красивых семейных легенд!
Вошел Павлик, неся из комнаты тарелки. Услышал последнюю фразу.
— А у нас есть легенда про вазу!
Пал Палыч был мастер на уникальные покупки. Однажды он приобрел небольшой бюстик деятеля, которого невозможно было опознать. И домочадцы, и гости высказывали разные предположения. Марина с Артуром даже перерыли в поисках несколько энциклопедических томов. Сдавшись, решили, что это писатель, назвали его НЛО — неопознанный литературный объект — и приспособились колоть им орехи.
Но для чудовищно безвкусной вазы, также купленной однажды Пал Палычем, применения никак не находилось. Выставлять ее в комнате было нельзя, хранить в ней на худой конец крупу — невозможно из-за узкого горлышка. Тогда Марина потихоньку отнесла ее в магазинчик Грачевых — а вдруг кому приглянется. Через пару дней Пал Палыч появляется сияющий, с вазой в руках: «Представляете, точно такая же ваза! В магазинчике у базара! Я купил ее для симметрии!»
Конечно, безвыходных ситуаций не бывает, и дважды купленную вазу можно было бы нечаянно разбить, но ее сохранили в качестве экспоната для гостей, так же, как и ореховый бюстик.
Ник застал Марину и Павлика очень расстроенными. Они сидели на корточках у крыльца своего дома, одинаково свесив кудрявые светлые головы. Увидев Ника, оба подняли на него одинаковые серые глаза.
— Ты посмотри, что она наделала!
Перед ними было жалкое адамово деревце с ободранными ветками.
— Оно зацвело, ты представляешь, оно зацвело! Я думала, что только на следующий год, а оно… А она…
Единственный сохранившийся цветок беззащитно и доверчиво показывал свои лепестки, голубые, с фиолетовым оттенком у основания и нежно-сиреневым — в глубине чашечки. Никто не сомневался, что злодеяние было делом рук Клариссы.
— А где она? — задал Ник резонный вопрос.
— Умотала куда-то, — вздохнул Павлик.
Ник мельком взглянул в открытую дверь дома, за которой угадывались очертания мягких кресел и дивана, телевизора, круглого стола с краешком вазы — ее мира, в который его никогда не приглашали. Он, правда, вряд ли хотел бы попасть в общество дотошной нянюшки, ироничного отца и их непонятной гостьи. Но, еще будучи чужаком-наблюдателем, Ник не раз видел, как в Странный Дом запросто вразвалочку заходят и этот стриженый ежик, и дерганый чудик с оленьими глазами, и прилизанный тихоня из магазинчика — как к себе домой. Конечно, они — друзья детства, что тут говорить…